Здесь в Окленде я, когда приехал, поселился в пенсионерском районе Кохимарама. Там рядом океан, зелёные парки, чистые улицы, по ночам «собаки лают», как я утверждал больше десяти лет назад. Местные называют его «Кохи», мой новозеландский сын Лукас произносит это слово с английским мягким «h», которого почти не слышно, и выходит что-то типа «Кои». Душевно.
Здесь на Уаихеке, сравнительно небольшом острове размером около 100км², мне больше всего нравится отдыхать от Оклендских будней. Лишь сорок минут на пароме — и будто пять часов пилил на машине по шоссе в какую-нибудь Тутукаку.
Здесь в Окленде я из глубин Реддита выудил карту Средиземья, какой её от руки нарисовал автор трилогии Толкиен.
Здесь в Окленде где-то раз в год, обычно сразу после рождественских каникул, я придумываю что-нибудь эдакое с коллекцией инстаграммов за прошлый год.
После того, того, как мобилохудожникам дали волю и разрешили постить не только квадраты, аккуратные мозаики снимки собирать стало намного сложнее. В прошлом году провозился часов восемь, и в конце концов всё обрезал под квадрат и аккуратненько разложил.
Вот, что получилось в этом году.
Здесь в Охакуне, на склоне горы Руапеху, поверх зелёных веток лёг снег. Действующий вулкан Руапеху, который достаточно регулярно извергается и по прежнему не спит оборудован парой горнолыжных курортов: Туроа (Turoa) и Факапапа (Whakapapa). Первый, как говорят, для более продвинутых, второй для детско-женских экипажей. «Гора», горнолыжный комплекс, была закрыта в связи с глобальным потеплением и недостаточным количеством снега, оттого мы с детьми погуляли по свежезаснеженному лесу.