Здесь в Окленде я, когда приехал, поселился в пенсионерском районе Кохимарама. Там рядом океан, зелёные парки, чистые улицы, по ночам «собаки лают», как я утверждал больше десяти лет назад. Местные называют его «Кохи», мой новозеландский сын Лукас произносит это слово с английским мягким «h», которого почти не слышно, и выходит что-то типа «Кои». Душевно.
Здесь на Уаихеке, сравнительно небольшом острове размером около 100км², мне больше всего нравится отдыхать от Оклендских будней. Лишь сорок минут на пароме — и будто пять часов пилил на машине по шоссе в какую-нибудь Тутукаку.
Здесь в Окленде я из глубин Реддита выудил карту Средиземья, какой её от руки нарисовал автор трилогии Толкиен.
Здесь в Окленде где-то раз в год, обычно сразу после рождественских каникул, я придумываю что-нибудь эдакое с коллекцией инстаграммов за прошлый год.
После того, того, как мобилохудожникам дали волю и разрешили постить не только квадраты, аккуратные мозаики снимки собирать стало намного сложнее. В прошлом году провозился часов восемь, и в конце концов всё обрезал под квадрат и аккуратненько разложил.
Вот, что получилось в этом году.
Здесь в Окленде я уж больше десяти лет, и глаз замылился. Инстаграммлю понемногу, но совсем уж не то, то радовало глаз в первые месяцы после приезда.
Кругом всё очень яркое, цветное и игрушечное. В центре нет ни одного одинакового здания. Рядом с гостиницей, украшенной арабской вязью кинотеатр из стекла и ракетных боеголовок. В городе очень чисто, потому что никто не сорит. Честно говоря, даже плевать на мостовую стыдновато.
Китайцев много. В целом поскольку все «понаехавшие» на улицах говорят как минимум на десяти языках и наречиях. Оно и к лучшему, что так. Неправильный английский медленнее правильного и оттого понимается полегче. Жить здесь недёшево: пообедал сегодня на 300 рублей, а ведь всего-то съел кебаб с цыплёнком и кофе в Starbucks выпил. – И так далее…
Понятное дело, что русскоговорящие люди продолжают прилетать, и, если верить официальной статистике, всё больше и больше.