Здесь в Сантьяго для того, чтоб поднять на ноги сонный мультимиллионный город субботним утром Билл Гейтс и его подземные дроны используют землетрясения магнитудой обязательно не меньше 5,2. Даёт заряд бодрости «Спасибо, что живой!» на весь день.

Вот уже с середины марта — 68 дней — мы толком никуда не ходим, сидим дома. Привыкли. И начало подзапаривать, если честно. Время пролетает стремительно. И конца и края тому не видно.

После активной недели бложения в Эброде я на пару недель перегорел писать о чём было то ни было. А зря. Пандемия, какой не было никогда, идёт, и личные ощущения сейчас получаются весьма необычные, сравнить не с чем, опыт печальный, но новый.

Мы очень привилегированно устроились: сидим в обогреваемом в экспатском пузыре на семнадцатом этаже. Сперва я описывал состояние карантина, как круиз «Титаник»: за окном красивые закаты, мы степенно плывём куда-то, люди из служб доставки приносят продукты консьержу, мы спортивно ходим за ними вниз-вверх по лестнице, чтобы не трогать кнопки в лифтах; можно гулять по палубе, кинишко смотреть, винишко попивать, созваниваться с обеспокоенными друзьями и родителями.

Ощущение того, что мы вот-вот доплывём и сойдём на берег ушло не сразу.

Круиз перестал быть томным приблизительно через месяц и трансформировался в норвежскую тюрьму: нам запретили играть с мячом на газоне перед домом; нас настойчиво попросили носить маски даже внутри здания; все устали, начали срываться друг на друге. Даже в службах доставки и выбора продуктов начали забивать на качество услуг и товаров. С учётом максимально ограниченных в условиях карантина и военного положения («State of Catastrophe») социальных контактов — все стали цепляться ко всем.

Одновременно с этим появилось ощущение товарищества, мол, мы все в одной лодке, всех душит неизвестность и бесит невозможность оценивать и планировать будущее.

Когда в нашем и паре соседних районов ослабили карантин: разрешили выходить и обожемойкакаяпрелесть! гулять по окрестностям — мы возрадовались. Появилось тёплое ламповое ощущение, что дела идут на поправку, и вот-вот всё наладится. Люди высыпали на улицы и в парки с собаками и детьми. Муниципальный апп, в который граждане обычно постят жалобы на шум или подозрительных типов, заполнился сообщениями от мелких бизнесов: «Мы открыты!» И мы с удовольствием вышли из дома и нагуляли больше ста километров по окрестностям, поддержали бизнесы своими песо с бесконтактных кредиток.

Все вертятся, как могут. Рестораны устраивают эксклюзивные меню и организовывают онлайн-заказы и доставку. Несколько дней подряд я наблюдал на парковке женщину с куриными яйцами в руках, только потом понял, что она фермер и приезжает их распродавать в бойком месте рядом с минимаркетом. Дала визитку, мол, доставляем домой, доставляем домой!

Магазины и общественные места ввели логичные и разумные правила и ограничения: больше пяти не собираться, держать дистанцию не меньше двух метров, пользоваться алкогольным гелем для рук на входе, обязательно носить маску — логичные правила. И мы, и все другие тоже, как мне казалось, их соблюдали!

За две недели облегчённого карантина очень быстро прошло ощущение, что всё катится в тартарары. А зря. Пока мы гуляли, 5,5 миллионов человек сидели по домам в других районах огромного Сантьяго.

Инкубационный период коронавируса от двух до десяти дней. Через десять дней после послаблений в нашем районе — количество заболевших стало расти. И всех снова закрыли.

Шаг вперёд и два шага назад. Мы снова заперты в квартире.

Звонки с друзьями стали меньше бодрящими и больше беспокойными. «Как у вас дела, сидите?» — уже не прикольный полуироничный вопрос, а банальность: всё равно, что соседа по тюремной камере спрашивать. Дебилу ясно, что сидим. Волна пандемии докатилась до самоотрицающей России и после повторного карантина в Сантьяго нам стало ясно — это надолго.

В начале я, помню, шутил, мол надо готовиться к сценарию, когда вакцины нет, вирус заразный, и любое послабление вызывает новый всплеск количества заболевших; и то, что сейчас воспринимается, как временная девиация, на самом деле — новая реальность: перманентный карантин не на недели, а на годы. Дошутился.

Прошло больше двух месяцев с тех пор, как мы ограничили общение с соплеменникам и заперлись в жилом комплексе. Возобновлённый карантин в Чили (закрытые школы, недоступные публичные места, давящее состояние неопределённости) конвертировался в состояние лёгкой депрессии и апатии. Неделя карантина второй свежести протекла, как липкий кисель по полу.

Только-только дела стали налаживаться: вон, Новая Зеландия и Австралия открываются понемногу, Европа перезапускается, а мы снова — взаперти. Нам, людям прямоходящим, нравятся предсказуемые истории со счастливыми концом. Наука при этом день за днём подтверждает, что реальность намного печальнее, чем наше искажённое о ней представление. Унылые люди, находящиеся в депрессии — гораздо больше реалисты, чем живущие в мире фей и фантазий оптимисты. Я человек не склонный к печалям, но тем не менее заметил, что новая реальность потихоньку проклёвывает скорлупу моей защитной оболочки.

Параллельно с этим в Чили возобновились реальные протесты с сожжение покрышек, дымными фотографиями и истериками на камеру для демократических западных изданий. Активировались и диванные бойцы: каждый вечер Твиттер пестрит хэштэгами, мол, президент — диктатор, долой! Я стараюсь оставаться в стороне от местной политики, которая есть сложнейший клубок нарушенных социальных связей и культурно-исторического багажа: там и Пиночет, и «old money», и коррупция, и колониализм, и иммиграционные проблемы, и развивающийся капитализм с его неравенством — столько всего намешано, что даже чилийцы максимально запутались. Очевидно одно — массовые народные собрания не помогают бороться с пандемией.

Отсутствие народного самосознания в борьбе с невидимым врагом расстраивает больше всего, пожалуй. Чем дольше мы сидим в карантине, тем тяжелее сидеть в карантине (нет денег, нет работы, нет уверенности в завтрашнем дне) и хочется кого-то винить, выходить на улицы и либоа назло бабушке отмораживать уши (заниматься своими делами в обычном режиме) или требовать демократическим путём изменений к лучшем. Парадокс лишь в том, что чем чаще и многочисленнее граждане игнорируют карантин и выходят на протесты — тем больше нужда этот самый карантин продлевать. Змея ест свой хвост. Глупая, измученная змея.

Проблема даже не в том, что можно заболеть и умереть от неизлечимого на текущий момент недуга, а в том, что нормализовать ситуацию и выйти из «состояния катастрофы» можно лишь одним путём — действовать всем вместе. Не разделяться на политические, расовые, экономические страты, не поддаваться органически присущему нам, людям, трайбализму, а объединяться против общего врага.

А пока — наше заключение перестало быть похоже на круиз, уже не сравнимо с норвежской тюрьмой, и превратилось в тестовый запуск старости.

Повышенная уязвимость, пониженная мобильность.

Представьте, что вам и вашим близким слегка за 80. Доктора запретили летать, попросили ограничивать общение с большим количеством людей, ибо иммунная система ваша ослаблена. Достигаторства от вас никто давно не ожидает. Спасибо, что живой. Вы растягиваете удовольствие от обычных бытовых дел: неторопливо заправляете постель, медленно и тщательно делаете уборку в квартире. Вы достали из кладовки старые хобби и занимаетесь, не напрягаясь, саморазвитием, может быть новый язык учите. Смотрите фильмы, ностальгируете; играете в игры, созваниваетесь с родственниками и такими же заключёнными в стенах домов престарелых престарелыми кхе-кхе друзьями. «Сидите?» — вы их спрашиваете. «Сидим, вот хлебушек печём», — отвечают они. И вы печёте. Год идёт за два: неторопливые дела размывают границы цикличности, но вам по-прежнему слегка за 80.

Для многих, кто устроился комфортно и сбалансированно, без ущерба для ментального и физического здоровья, забаррикадировался в этот переходный период:

Пандемия — это репетиция старости.

Посмотрим, как изменится восприятие через неделю. Не скрою, мы начали собираться задумываться о возможном отъезде из Чили, ибо всё идёт не по плану. Но куда? Пока неизвестно. Многое пока неизвестно.