Здесь в Окленде у нас семейный праздник — приехали родители. Для ячейки общества с маленьким ребёнком помощь родственников всегда приятно. Только в этот раз родители прилетели, чтобы остаться. По возможности навсегда.
Я, что называется, перевёз родителей. Оба получили вид на жительство (постоянную резидентскую визу, резидентство) по родительской категории и переехали из города Зея, что в Амурской области, подальше от путинской «стабильности» и поближе к внуку. Как привык, опишу весь процесс, не особенно вдаваясь в детали. Да и не упомнишь всего — больше трёх лет прошло с момента, подачи первых документов в иммиграционную службу.
Краткий пересказ прошлых серий:
- в 2006 году я приехал в Новую Зеландию по трёхмесячной гостевой визе с возможностью посещать курсы английского;
- нашёл работу и остался жить на основании рабочей визы;
- в 2008 году стал резидентом и уехал на полгода в Россию и Азию
- с 2009 года жил здесь и сперва получил неотъемлемый статус постоянного резидента (2010 год);
- а в 2011 уже имел возможность подать документы на получение вида на жительства для родителей по Parent категории
- в 2014 стал гражданином Новой Зеландии и подданным королевы.
Не скажу, что переезд был самоцелью, однако, возможность без виз летать в гости, любоваться местными красотами и пользоваться благами цивилизации — это было из разряда ‘nice-to-have’, приятно, если есть. Таким образом осенью 2011 года, как стало возможно по правилам (я обязан был прожить здесь три года с момента получения резидентского статуса), мы сразу заполнили все нужные формы, приложили требуемые бумаги и отослали в московское отделение иммиграционной службы Новой Зеландии.
Список документов можно найти в специальном файле помощи на сайте NZIS, это скучная часть, ибо он стандартный:
- Справка из милиции, что не террорист
- Список работ
- Список близких родственников
- Сертификат о браке
- Свидетельство о рождении (моё)
- Паспорта
- Медицинские бумаги, если нужно
- Всякое такое.
Разумеется, простых путей доставки пакетов с важными бумагами из удалённого дальневосточного городка в столицу нет, разумеется справки приходилось выбивать традиционными для России путями. Осенью 2011 этот долгий и болезненный процесс завершился и документы попали на стол иммиграционному офицеру, который, не долго думая написал ответ, и отослал конверт обратно — отказ в связи с тем, что милицейская справка о несудимости истекала через день после начала рассмотрения, непорядок, попробуйте ещё раз. Это был действительно недосмотр с нашей стороны, чего уж там.
В мае 2012 года мы пересобрали справки и всё необходимое, и свежий пакет улетел в Москву.
Чтобы контролировать поток иммигрантов в Новой Зеландии время от времени меняют правила. Весной 2012, когда кипа бумаг по родительской категории стала выше человеческого роста, а время ожидания решения достигло нескольких лет — правила поменялись.
Буквально пару недель назад на официальном сайте immigration.govt.nz появилась новость, мол, меняем правила переезда родителей в Новую Зеландию. Никто не ожидал, что буквально через неделю они вступят в действие. — и так далее
Новый бюрократичейский порядок вступил в силу 16 мая, наши документы были получены 17 мая, а 18 мая они уже летели обратно.
Изменилось название категории, появились две подкатегории: грубо говоря, те, у кого есть деньги и те, у кого нет денег. Не вдаваясь в детали, иммиграционной службой было обещано, что документы прошедших по первой подкатегории, будут рассмотрены быстро, без заминок. Мы начали изучать новые формы.
Ситуация неприятно осложнилась тем, что пока суть да дело, у отца случился инфаркт. Медицинские дела усложнились.
В августе 2012 мы «выразили интерес» — заполнили, как положено по новым правилам, форму Expression of Interest. Спустя полгода офицер Григорьева поздравила нас с тем, что, если мы не соврамши, то попадаем в желаемую подкатегорию «родственники, у которых сын-спонсор с деньгами» — доказывайте, мол, всё, что заявили.
Родители собрали все необходимые бумажки весной 2013 года и ждали лишь меня, а точнее мой отчёт в налоговую службу о доходах Sliday. К тому моменту уже родился первенец, мы купили дом, сделали ремонт и переехали маленькой семьёй в Западный Окленд. Таким образом ситуация коренным образом изменилась с момента первого контакта с иммиграционной службой. И я говорю о формальной стороне вопроса: доходы изменились (декретный отпуск), расходы изменились (ипотека), здоровье ухудшилось.
Как бы там ни было, подавать полный пакет документов — с результатами медицинского обследования, с информацией о доходах и условиях жизни — решили из Окленда. Родители заодно на ребёночка посмотреть приехали. По генетической суетности отвезли бумажки буквально в последний возможный день. Очень, помню, было нервное время: сперва заполнили не ту форму, потом приложили не те сканы, три раза ездили дополнять «дело» конвертами с сопроводительными письмами. Удивительно, что иммиграционный офицер смог собрать папку воедино и разобраться что к чему.
Так или иначе, уже через три недели мы знали, что документы в Москве, что они уже рассмотрены, и что необходимо «дослать медицину», сделав некий нагрузочный тест для сердечников. Медицинские вопросы решать пришлось в России. Тест сделали, перевели, отправили. В середине лета был получен ответ, что всё плохо, почти пиздец: скорее всего будет отказ.
Врач-специалист в Лондоне изучил документы, и предварительно — если мы настоим, то посмотрит другой эксперт и на основе двух заключений визовый офицер примет решение — дела плохи. Постинфарктные дела отца на бумаге выглядели отвратительно, получалось, что ему требовалось дорогостоящее лечение, и, в точности следуя инструкциям, офицер Григорьева не имеет права дать вид на жительство такому потенциальному балласту. Тут мы расстроились порядочно, не скрою.
Стоит отдать должное, Марина Григорьева оказалась весьма разумным человеком, которая помогла спокойно разобраться в ситуации и предложила варианты развития событий. Таким вариантом был повторный приезд в Новую Зеландию и посещение новозеландского кардиолога с последующим прохождением «заваленного» нагрузочного тест. Да, не самое дешёвое решение.
Чтобы наверняка, во октябре 2013 года я показал отца двум специалистам в Окленде. Уважаемые люди в кардиологических центрах подробно расспросили об истории болезни, ознакомились с симптомами и списком препаратов, провели тест. В результате у нас в руках оказались два письма с результатами обследований, в которых нормальным английским языком было описано всё вышесказанное.
Удивило то, что результаты проверки здоровья показали, что пациент намного живее, чем выходило по российским тестам. У меня, человека, который хронически не доверяет советско-российской медицинской системе, закрались сомнения. При более пристальном рассмотрении оказалось, что не только тест был не тот — здесь беговая дорожка, в России почему-то велотренажёр, — но и перевод, сделанный в лицензированной конторе, банально ошибочный.
Суть нагрузочного теста состоит в том, как долго больной сможет бежать без неприятных ощущений и прочих симптомов. Там, где стояло сокращение с точкой («мин.»), руссий переводчик закончил предложение. В итоге вместо трёх раз по три минуты (в сумме 9) тестируемый продержался лишь три. И это, как правильно заметил лондонский специалист иммиграционной службы, признак очень больного человека: сто метров пешком пройдёт и падает от усталости. Письма от новозеландских врачей сильно помогли.
Медицинский вопрос ближе к ноябрю закрыли — «check!», одобрено, принято. Остался момент финансовый. Семейный доход изменился с рождением ребёнка, жена перестала работать.
Пришлось отправлять банковские отчёты, потрошить свою бухгалтерию, устаивать сеанс финансового эксгибиционизма. Не очень приятная процедура, я вам скажу. В конце концов данных о наших текущих тратах и доходах оказалось достаточно, чтобы попасть в первую подкатегорию.
В январе 2014 года было принято окончательне решение: хорошие люди — да, не судимы — да, родственники — да, здоровые — относительно да, деньги есть у принимающей стороны — да, где жить есть — да, английский есть — пойдём на курсы, да. Все галочки поставила офицер Григорьева и в конце месяца мы заплатили стандартные тыщи долларов официального визового сбора, приложили квитанции и послали паспорта в Москву. Проще простого!
После вклейки резидентских виз в паспорта на въезд в Новую Зеландию родителям отвели год. К октябрю они разобрались со своими делами, завершили, что начали, продали, что не нужно, попрощались с друзьями и родственниками — и прилетели жить в Окленд.
Подытоживая, отмечу следующее: иммиграционные дела — а я, ещё раз подчеркну, заполнял несколько десятков разных форм и получал около десяти разных виз для себя, подруг и родственников — похожи на судебное дело, каким его показывают в американских сериалах: ты собираешь доказательства своей правоты и преподносишь их в лучшем виде. Сопроводительные письма на по возможности нормальном, уважительно-нейтральном и средне официальном английском помогают. Пакет документов должен читаться, как книга: с завязкой, апофеозом, развязкой и эпилогом. Сопроводительное письмо — это гид для визового офицера. Не помогает — качать права, ругаться, наезжать, переубеждать. Все внутренние инструкции иммиграционной службы находятся в открытом доступе, все действия офицеров обычно находятся в рамках, определённых Operational Manual, который (о, чудо!) открыт для всеобщего обозрения. В балансе между человеческим и бюрократическим лежит секрет благоприятного разрешения визовых вопросов.
Таков мой опыт, надеюсь, кому-то он был интересен и полезен. Был бы рад помочь, но на советы, скорее всего времени не хватит.