Здесь в Окленде я забросил бложение и перешёл в основном в Твиттер. Основную часть моей жизни теперь занимают семья и работа. Работа делится на две части: сервисы и продукты.
Годы приходят, проходят и уходят: скоро сорок, и пока есть силы, то максимальный упор в семье делается на незабываемые моменты — время с быстрорастущим ребёнком, усиление взаимопонимания с женой, например. На трудовом фронте, где, как мы шутим в офисе мой бизнес-партнёр — это в каком-то духе «рабочая жена», с которой тоже не всегда легко, и вот уж больше десяти лет спустя, всё притираемся — на работе делается всё, чтобы увеличить пассивный доход. Материальные излишки сгорают в ипотечной топке или откладываются долгий ящик.
Приблизительно пять лет уж как денежный вопрос, можно сказать, решён. Ну или задвинут на второй план, ибо в семье двух здоровых работающих молодых профессионалов со всего лишь одним чадом.
После почти пятнадцати лет в Новой Зеландии, наступило насыщение средой. Здесь очень многое, почти всё, стало обыденно и понятно. Большинство бытовых задач и не задачи вовсе, ибо решаются механистически, без включения мысленных процессов. От этого, как от монотонной, повторяющейся изо дня в день, дороги из дома в школу, на работу и вечером домой — недели пролетают стремительно. А с ними и месяцы, и кумулятивно — годы.
Сын пошёл в школу. Школа в приличном, тихом районе. Здесь зéлено, парки кругом, рядом океан, и нет пробок. Лишь белые новозеландки с собачками гуляют взад-вперёд по вечерам. На удивление гомогенный этнический состав.
В школе всё налажено, традиционно, незыблемо: директриса, которую дети зовут за глаза «динозавр», занимает этот пост больше 23 лет; завуч, её заместительница — 22 года. Они команда, и учебный год, я уверен, пролетает, как поворачивается колесо хорошо смазанного парового двигателя. Расписание жизни родителей формируется с учётом предсказуемого учебного графика этого уважаемого общеобразовательного государственного заведения. Каникулы, плюс-минус неделя — это, когда мы куда-то можем ехать. Учебные дни — это когда в девять надо быть выдвигаться, а в три часа дня надо обязательно забирать, или организовывать (бесполезную весьма) продлёнку. Тик-так, тик-ток.
Из почти 20 лет опыта работы в цифровой сфере, «на дядю» трудиться довелось лишь года три. Я всегда ощущал внутренний бунт против любого рода непоколебимых ограничений. Будь то необходимость получать отличные отметки в университете, просыпаться в положенное время, заполнять отчёты, выполнять поручения, подстраиваться под токсичных клиентов или начальников… Всё это трата жизненного времени и космического пространства.
У свободного человека — выбор есть всегда.
Все правила и люди их насаждающие — не железные.
Структура новозеландской школы Восточного Окленда такова, что дайте мне любой день из следующей декады (!), и скорее всего с точностью спутниковой навигационной системы я смогу ответить где я буду находиться и чем скорее всего буду занят. Мы очень счастливые родители, которые не чураются своих обязанностей и времени, проведённого с чадом, но устаканенная, фаталистичная почти предопределённость и ощущение утекающего сквозь пальцы времени — это депр, депр, депр. А ведь нам и сорока лет нет!
Я очень люблю перечитывать (ну или пересматривать) эссе «Это вода», написанное для выпускной речи самоубившимся в конце концов Дэвидом Фостером Уоллесом.
Безнаказанная предсказуемость и банальный кисель. И без того хаотичная, пустая по сути жизнь — которая пыль и тлен бесполезный — теряет остатки смысла.
Реальность дана нам в ощущениях. Если на автомате прожит день: нет ощущений, и нет реальности.
В ипотечных займах, погоне за скидками, транспортировке тел на рабочие места и детей в учебные заведения, в куплях-продажах «недвижки» и болезненном выборе ковра и цвета обоев, в мещанских городских и пригородских заботах-ебóтах — проходит жизнь на автомате, на автопилоте.
Поэтому мы уезжаем из Новой Зеландии.
На время. На год или около того. Потом напишу куда. Сегодня вскользь описал почему.
