Здесь в…

Зелёная клетка и фрагментирование

Здесь в Окленде уж больше месяца прошло с того дня, как мы вышли из неприятного карантинного отеля и прожили шестой свой локдаун, когда весь город закрыли из-за одного случая. Попробую описать устаканившиеся ощущения «месяц спустя», поддержать линию повествования.

Приключения закончились, наступили будни.

Наша кругосветная поездка во время чумы осталась в прошлом. Стабильная и обустроенная новозеландская жизнь предсказуемо нахлынула, как не уезжали. В доме — ремонт, все выходные заняты бесячими делами вроде выбора машниы, дивана, ковра. Встреч с друзьями можно запланировать на год вперёд, так и не успеем всем рассказать, как там за границей.

Судя по всему, вакцины здесь не будет до конца года, и обязательные карантинные отели останутся на несколько лет. Хочешь слетать в мир? Плати, сиди, терпи. Большинству новозеландцев нормально в такой антиглобалистичной изоляции, они никуда не летают, им никуда не надо. Меньшинство перетопчется. В газетах песочат жалкую сотню сограждан, которые имели наглость улететь на отдых в другие страны (в основном просто в Астралию) и поставили в причине поездки «туризм, отдых». «Команда пяти миллионов», которая железными жопами засела в рамках своих бесковидных островов не очень жалует тот миллион своих же, новозеландцев, которые имеют интересы где-то кроме Новой Зеландии.

В то время, как страны Европы (внутри каждой отдельной страны) работают на объединение — «мы вместе переживаем трудные времена, всем тяжело» — в Новой Зеландии процветает система порицания и разъединения. Когда Окленд закрыли на недельный локдаун, газеты исписались о злополучных гражданах, разнесших вирус по комьюнити: ни в чём особенно не виноватые семьи из Южного Окленда попали в лучи ненависти буквально. О проблемах сотен тысяч новозеландцев, которые не очень могли и по прежнему не могут вернуться домой здесь упоминают исключительно в контексте «так им и надо, неча по заграницам шастать».

Рейтинг власти падает, когда локдаунов нет и растёт, когда всех садят по домам: «решительные действия!», — пишут газеты. Оппозиция не знает, к чему придраться и в основном говорит о том, как усложнить карантинные правила и условия: приструнить, сделать сроки длиннее, а цены выше. Обычным людям, у которых тут часто работа, имущество, семьи, приехать в Новую Зеландию ну очень сложно. Гражданам чуть легче. Проще всего, конечно, тем, кто участвует в регате или песенки детские поёт, для них специальные исключения находятся. Больше тысячи мест в вечно переполненных карантинных отелях было отдано не жителям страны, а каким-то людям непонятным, у которых работа — развлекать.

Поэтому регату с логотипами Prada и Loui Vuitton на парусах, которую несколько месяцев обсасывали медиа, не нашла поддержки в узком кругу нашей семьи.

Новая Зеландия изолируется и закрывается от мира на несколько лет.

Моё наблюдение и предсказание таково, что страна, которая лишь в 1980-ых открылась для внешнего мира и начала по-настоящему работать над собой и развиваться, из-за ковидной политики и изнуряющего курса на уничтожение отстанет теперь на декаду или больше.

Знакомый предприниматель и инвестор из Сан-Франциско прожил тут год: очень хвалил в начале, меньше хвалил в середине года, и теперь планирует уехать обратно в США: поставить там вакцину и полететь свободным человеком в Европу. Одна из причин — комплексное разочарование: Новая Зеландия могла бы, но не станет технологическим хабом для молодых, умных и амбициозных. «Small town mentality» порабощает местные умы. Если можешь и хочешь чего-то добиться, то люди вынуждены уезжать и пробиваться за границей. Есть такое мнение, и я его понимаю.

Изолированность усиливает трайбализацию, становится больше разделения на своих и чужих. Замкнутость — один из важнейших ингредиентов в рецепте культурно-технологического регресса, как описывает Джаред Даймонд в книге «Ружья, микробы и сталь». К сожалению, именно в этом направлении ближайшие несколько лет будет двигаться новозеландское общество.

Здесь, в блоге, я просто стараюсь описывать сиюминутные ощущения, ни в коем случае не претендую на экспертное мнение. Так вот сегодня, месяц после приезда я чувствую себя запертым в клетке. Стране (и мне) нужен план по выходу и ковидного состояния. А его не было и нет.

Спасаюсь, как могу, вспоминаю, что торкало во время путешествия по Шотландии и Чили. Пытаюсь каждый день вышагивать хотя бы десять километров и проводить больше времени с ребёнком, который стремительно взрослеет. Заполняю выходные встречами с людьми, вместо поездок за навозом для сада или выбором краски для ремонта в ванной. Если не будет локдауна, то поедем за город: уж аж две поездки запланировали. Играю музыку с ребятами, прилагаю дополнительные усилия, чтобы делать это чаще и интереснее. Попробую найти новых знакомых и новые интересы. Может развлекусь расхламлением — часть вещей так и лежит в кладовке под лестницей, уверен, там есть, что продать или выбросить. Наконец, напишу долгосрочный план эвакуации. Откуда?

Отсюда. Потому что будущего своего в Новой Зеландии я не вижу. Жизнь ну очень коротка, чтобы занимать её искусственными «надо» и зарабатыванием денег на замену унитаза.

Комментарии

 

Хоть потоп

Наш пляж, вулкан тоже наш

Здесь в Окленде локдаун. Из-за 1 (одного) многосложного и бестолкового случая заражения коронавирусом популярная премьер-министерка решила закрыть полуторамиллионный город на неделю, и всех остальных в пятимиллионной стране поставить на цыпочки, чтобы боялись вместе. Вчера люди десять часов простояли на въезде в город, полиция останавливала каждого и задавала важнейший для спасения всех и вся вопрос, мол, зачем вы едете в Окленд? Люди тут как бы живут. Сотни граждан простояли по 8-10 часов в пробке на жаре. Такие тут новости.

После двухнедельного заключения в как бы не очень-то добровольном ковидарии — специальном таком отеле, который управляется и оплачивается государством, и куда садят абсолютно всех прилетающих в Новую Зеландию вне зависимости от того, есть у них вакцина или вирус, или своё может самодостаточное жильё, где можно самоизолироваться наотличненько — мы наконец-то вышли в мир и добрались домой.

Когда-то давно, через десять лет после окончания школы, я вернулся в родной город Зея — небольшое поселение в Амурской области. Там были и есть гидроэлектростанция, лес, золото, там моя историческая родина. Самолёты в Зею за время стабильности Путинской России летать перестали, но можно на поезде добраться от станции Тыгда: за приблизительно три часа (дорога разбита в основном) дотрястись до города. Помню, что сперва я поразился тому, как быстро мы донеслись от поезда; потом удивился, как мал оказался мой детский ареал обитания; какое крохотное (и уютное) у нас семейное жилище; как можно пешком обойти все окрестности. Отовсюду рукой подать. В детстве и юности город Зея — это был мой целый мир: за границами школы, двора и пары улиц, где мы тусили с друзьями — Зея была моя Terra Incognitа, испрещённая непонятными знаками, полная опасностей и загадок. Приблизительно десять лет понадобилось, чтобы скукожить её до размера виноградины.

Так и сейчас, после года активных путешествий — мы буквально облетели земной шар в 2020 — Окленд показался крохотным, исхоженным вдоль и поперёк. Своим, но скучным. Прежде всего в глаза бросилась неприглядность и нескладность местной архитектуры, неряшливость и нескладность вывесок; чуть погодя, ширпотребность товаров, заторможенность услуг, мелкопакостная скандальность новостей. После шотландских замков, британского Амазона, чилийских сервисов, лондонского столичного величия и дубайского шоппинга — Окленд (ожидаемо) несколько дней казался маленьким, отнюдь не милым, пожухлым, сжамканным. В центре города — стройка. В сторону от центра — однородная, всепоглощающая сабёрбия.

Я не из тех, кто любит повздыхать на ностальгические темы. Гораздо интереснее, что дальше? А «дальше» тут, похоже откладывается. Сейчас поясню почему.

Жители сабёрбии на первый взгляд приветливы, но жутко напуганы Ковидом, коего в глаза не видели. Оттого он кажется им намного больше, чем есть на самом деле. От страха граждане прощают политикам то, что в обычных условиях терпеть уж точно не стали б. «Команда пять-миллионов» — звучит здесь из каждого динамика. Все, как загипнотизированные, повторяют одни и те же мантры. Мы со всем соглашаемся. Уже выучили, что разговор не клеится, когда хвалишь что-то иное кроме народа-победителя, который страдал, Новой Зеландии и её единственно верного подхода к борьбе со всеобщим недугом.

Борьба идёт с переменным успехом, за последний месяц было два локдауна, на этой неделе школы опять закрыты. Выбран жёсткий вектор на уничтожение: ноль случаев любой ценой. Вакцины вот только-только вяленько начали ставить. Недочётов в политике партии, если вы спросите новозеландцев, нет: для всех минусов находится рациональное объяснение. Сложно, мол, экономика, мол, хилая, много факторов. Фраза «Вы что, хотите, как в… ?» — всегда способствует конструктивному диалогу. Я аргументы эти не списываю и не девальвирую, конечно, но к любому единодушию отношусь подозрительно.

Мы пока наблюдаем и слушаем, и ждём, что будет дальше.

Что дальше — этого тут, похоже, никто не знает. Все гонятся за «как прежде», а его — точно не будет. Потому что его не может быть.

Друзья и знакомые удивлены прежде всего тем, что мы вернулись. Очень много скучных разговоров про пандемию. Почти два года заняло собраться и уехать из Новой Зеландии, и всего лишь три дня понадобилось, чтобы вернуть всё в исходное состояние: вынуть хлам из сарая, расставить его по дому; машину вот уже купил, электрическую; ищу способы кофемолку доставить через Австралию, здесь-то нет ничего. Буэ и скукотища.

Обыденность пугает, как повторяющийся детский кошмар.

Хоть прямо сейчас и локдаун (игрушечный, можно гулять, почти всё открыто, маски минимально, дистанция условно, на отслеживание контактов все забивают) — можно сказать, что коронавируса в Новой Зеландии нет, и здесь всё, как прежде. И это «прежде» — приводит в ужас.

Гори весь мир радиоактивным огнём, иль будь там глобальный потоп — в Новой Зеландии будет всё, как всегда — как прежде.

За прошлый год мне довелось пожить в Латинской Америке и Европе. Оба региона чрезвычайно сложны и самобытны. Они наполнены противоречиями, пропитаны историей, хитровыебанными проблемами и людьми с самыми необычными судьбами. У нас с женой и ребёнком за этот год появилось несколько десятков удивительных знакомых. Кто-то на пяти языках говорит, кто-то книги пишет, кто-то французскую культуру преподаёт в университете. У всех судьбы, истории, беды, свой неповторимый опыт.

Мы побывали в шести локдаунах, в шести разных странах и городах, было немало времени для самокопания, самоедства и максимального беспокойства. Нашёлся месяц-другой и на философствования.

Целый год Ковид шёл по пятам. Был момент, в Чили показатели зашкаливали и люди натурально шугались друг от друга, потому что вирус наступает, лекарства нет и просвета никакого нет: всё, что можно — это сидеть безвылазно дома и бояться вместе. Когда в Великобритании появился новый штамм и стремительно начали закрываться школы, кафе, бизнесы и всё-всё-всё, а мы застряли в Лондонском аэропорту — там непонятно было, куда деться от заразных частиц летающих и разложенных по поверхностям.

Стоишь с маской на лице в центре пустого аэропорта Хитроу и принимаешь судьбу такой, какая она есть.

Страны и города закрывались, билеты отменялись, друзья и близкие оказывались в максимально неприятных ситуациях, когда и помочь нельзя, и посоветовать нечего. Мысли о том, что мироустройство не стабильно, мы не вечны, и надеяться не на кого — каждый день были такие мысли.

Времени действительно мало, и жизнь по-настоящему коротка. Лишь в постоянном движении нашли мы панацею от разрушительного ощущения того, что реальность утекает сквозь пальцы, и не за что уцепиться.

Звучит депрово, но то жизнеутверждающие мысли, на самом деле. Которые заставляют вставать и делать прямо сейчас, не откладывая в долгий ящик.

Они и сейчас никуда не делись, но, я очень опасаюсь, что «прежде» их затормозит, как лишняя стопка водки после которой тянет в тупой сон.

Пока мы, здесь, в Окленде, решили перевести дух и подумать, что делать дальше. Очевидно, что жизненно необходимо продолжать движение, потому что ничего, кроме него нет и быть не может. Должны появляться новые впечатления, навыки, люди, места, проблемы, знания. Без этого — застой: «прежде» и «как всегда» доведут до ручки, глазом моргнуть не успеешь.

Комментарии

 

Свои. Чужие. Боятся.

Ночной Эдинбург, январь 2021, локдаун

Здесь в Эдинбурге я вчера говорил со знакомым и Новой Зеландии, заметил отрыв от реальности. Отношение, мол, что же вы не приехали, когда вас звали в мае?

А в мае было письмо от новозеландского МИДа, типа за очень дорого летите домой срочно: да, нет? Срочно решайте! А у людей школы, работы, контракты на жильё: полный сетап экспатской жизнь. Кто-то решил отложить, какие-то люди банально не смогли.

Сложные решения — пандемий такого масштаба не было сто лет!

Теперь лейтмотивом звучит идея, мол, хоть вы и граждане страны нашей распрекрасной, но сами виноваты. Утверждают сие новозеландцы, которым решений подобного масштаба принимать за время ковида не приходилось.

Важно, говорят, чтобы страна духом не пала. Вот регату мы проводим, говорят, там был крутой штурман из Швейцарии, он знаешь какой? Вау вообще!

Я возмущаюсь в ответ, мол, из-за штурмана этого я, гражданин, который налоги новозеландские платит, не смог приехать домой. WTF?

А ответ: «Ну тебя же звали в мае, чо ты?»

Регата, штурман — это для своих, их хороших развлекать. Они маски носят, и поэтому ковида вон нету! Почти поверили, что масками вирус и победили.

А согражданин за границами — плохой — катается, буржуй, по Европам, заразу разносит, пока мы тут во многие рыла маски носим, спасаем планету и экономику поднимаем. Одна радость — на гоночки лодочек посмотреть, и ту буржуй отнять хочет.

Из-за сложностей прежде всего на границе в с Новой Зеландией больше 80 дней займёт у моей семьи переместиться домой. Сегодня вот дополнительные ограничения ввели для прилетающих. Зато регату провели наотличненько! Граждане, подождите, подождите, не толпитесь, написано же — мест нет, мы в отелях покамест штурманов швейцарских разместили и их парикмахеров, иначе хиреет народ новозеландский, хлеба меньше не стало, но зрелищ уж очень просит.

Пандемия, Трамп, кризис климатический, перепроизводство и перенаселение, пузырь технологий и финансовый кризис крипто — всё это натурально сводит людей с ума. И вылезает с их подкорочного уровня, просыпается в них примитивный стадный дух «свой-чужой».

Я прекрасно понимаю, что получается эмоциональный пост в личном блоге (обожемой!), и состояние это скорее всего временное, но еду я в Новую Зеландию с приблизительно таким ощущением. Будто я несколько лет не без труда выбирался из безопасной пещеры по тоннелю и вот только вроде бы выбрался. Сверху небезопасно, но интересно очень. Но не тут-то было! Теперь надо обратно в пещеру залезать. Под защищённые своды каменные. Обратно в семью, в свою деревню. Обратно в культ Новой Зеландии.

Все тамошние нынче разговаривают, как дурачки, сектой задурманенные: “Ты нам ковид, пожалуйста, не привози!” И, как мамочки, пальцем грозят. Вот уж где иллюзия контроля! Ковид не от меня зависит. Я хочу жить в стране, которая принимает меня больным и здоровым, в радости и старости, с коронавирусом и без него. Как минимум потому, что я много лет плачу ей налоги, голосую, пытаюсь сделать её лучше. Даже в борьбе с коронавирусом помог, неприездом своим, так то.

“Тебя звали в мае“…

Мол, тебе бросали спасательные круги, но ты не цеплялся за них, сам плыл. Ну вот, чуть погодя, доплыл, у борта болтаешься, а тебе верёвочную лестницу не торопятся спускать. Хоть это точно твой корабль, ты точно покупал билет, у тебя там в каюте вещи, деньги твои, драгоценности, воспоминания, дом твой, друзья, сад… кролики.

Будто бы я теперь виноват с хуя-то в чём-то. Ох, наслушаемся, я полагаю, по приезде…

Комментарии

 

Два вперёд, один назад

Вид из окна моей квартиры в Эдинбурге

Здесь в Эдинбурге ковид — говнит. Он снова спутал все планы. Впрочем, какие могут быть «планы» в 2020?

Вышедшие первого декабря поправки к иммиграционным правилам Великобритании не позволяют посетителям (туристам, гостям по сути) подавать на другие визы, находясь внутри страны. Нужно выехать. И выехать обязательно в страну постоянного жительства.

Это весьма бесячье обстоятельство для жителей таких стран, как Австралия и Новая Зеландия, особенно в 2020 году. И так было бы не очень удобно, прямо скажем, метнуться через полмира, чтобы заполнить онлайн формы именно из Окленда, но в этом году приезд в Новую Зеландию означает две недели в карантине. Желающих вернуться при этом так много, что отелей (‘covid camps’) не хватает, и ближайшие даты — я смотрю прямо сейчас — не раньше, чем середина февраля: два с половиной месяца от сейчас. Такова цена путешествий во время пандемии.

Невзирая на ковид, нам удалось побывать в Аргентине, прожить полгода в Чили и Шотландии, и, я думаю, около месяца мы будем болтаться по пустынным улицам туристической Европы прежде чем вернуться назад в спокойный и уютный Шир. Там я расчехлю электрический скутер, гитару, фортепиано. Кроликов своих увижу — они до сих пор живут на заднем дворе, говорят.

Дом поднялся в цене почти в полтора раза с момента покупки. Школа хорошая. Очень надеюсь, что пригородная жизнь не затянет, не затуманит, и мы не затеем масштабный ремонт. Очень надеюсь, что не придётся покупать пыхтелку на колёсах aka автомобиль. Если придётся, то постараюсь найти электрическую.

Офис Karma мы закрыли и скорее всего больше никогда не откроем, поэтому ездить куда-то каждый день мне, например, не надо совсем. А до школы ходить — два километра полезных для сердца.

С одной стороны, весьма приятно представлять, как мы вернулись домой, достали вещи из хранилища, собрали отданное для сохранности друзьям, купили новое, расставили всё — и бах, мы дома. Таков и был изначальный план в начале нашего большого путешествия.

Всё субъективно. Когда почти год назад мы уехали из Новой Зеландии, я перевернул страницу и наметил планы в относительно далёком будущем. В них были включены какая-то новая страна, новая культура, новый язык, новые люди, новые хобби, новые места — чтобы все каналы на телевизоре постепенно стали новые.

Я затеял эксперимент: было бы круто жить, где хочется и заниматься любимыми делами, коих не очень много, если разобраться:

  • Много ходить
  • Впитывать новую культуру и исследовать достопримечательности
  • Фотографировать
  • Играть с кем-нибудь музыку
  • Проводить время с ребёнком и семьёй в целом, и с женой отдельно
  • Высыпаться
  • Пробовать новую еду и хорошее винишко
  • Строить бизнес и стартапы вроде Карма, которые должны при этом расти, конечно, чтобы не из пустого в порожнее

Как автомат Калашникова: секрет моего благоденствия — это железяка, деревяка и патроняка — составил их вместе, и механизм работает в любых условиях. Разве я о многом прошу?

Нахрапом взять крепость не получилось. Можно ли остаться в Великобритании? Я думаю, что скорее всего можно. Но это будет не прямой путь, и скорее всего на долю процента нелегальный и, как следствие, рискованный.

Индикатор ебанутости

Представьте, что существует индикатор ебанутости, где с одной стороны шкалы беспокойная цыганщина и сумасшествие, а с другой — холодный расчёт и спокойное следование правилам, то я чувствую, как цыганщина обуревает. Надо оставаться в рамках разумности и клёвости.

Кроме этого — ковид не благоговит. Невзирая на то, что мы провернули две иммиграции за почти уж прошедший пандемический год, похоже, придётся совершить третью эмиграцию — покинуть настроенный быт в Шотландии и вернуться в тихую гавань Новой Зеландии. Надолго ли? Не могу сказать, но полагаю, что как минимум до конца 2021. Время покажет.

Такие стали с первого декабря правила. Я почти перестал злиться на бюрократическую систему Великобритании, нет смысла лаять на погоду: это их страна, их правила, их порядки, их традиции. Если не хотят принимать молодых, образованных, здоровых, положительных персонажей из дружественной страны, деды которой воевали — кладбище павших воинов ANZAC буквально через дорогу — это их дело. Очевидно, тут клубок проблем из прошлого, непредсказуемый Боджо-премьер и Брексит на носу. И без нас полно забот.

В этот сумасшедший год перипетий и стохастических событий по всему свету тот факт, что моя маленькая ячейка общества таки справилась с программой минимума, активно пропутешествовала весь год, и в конкретный день, как было запланировано, возвращается домой с полными карманами историй и поднятыми флагами — приходит удовлетворение от определённости. Как неуклюжими лапами скользкую рыбу ловить в ручье и — бац! — поймал и крепко держу.

Мы возвращаемся на островок стабильности, продираясь через бурю. В мире пиздец, в Новой Зеландии — штиль.

Это воодушевляет. Но есть и другая, обратная, сторона медали.

В период увлечения фильмами про сумасшедших людей, которым обязательно нужно взобраться на Эверест, один из эпизодов отчего-то запомнился намертво. Когда одного из группы покорителей вершины, Бека Уэзерса, успешного медика из Штатов, у которого семья, дом, работа, всё вроде хорошо, спросили, мол, зачем он лезет, зачем подвергает себя дикой опасности? Он ответил, не берусь точно цитировать, приблизительно так:

«Когда я не в горах, то каждый день за мной витает маленькое чёрное облако.»

Очень опасаюсь, что «чёрное облако» встретит меня в уютной Новой Зеландии. Бек умер и воскрес там на Эвересте, удивительная история, и после этого никому не советовал следовать его примеру, ибо говно он, а не пример.

Как известно, пугает не монстр, а неизвестность.

Известно, что меня и мою семью ожидает дома в Окленде. Не известно, во что это превратится через год-другой спокойной жизни в привычных пенатах.

Я надеюсь таки перевернуть календарь страницу и вернуться в Шотландию в частности и в Европу в целом, уж больно тут интересно.

P.S.: Всего лишь 84 дня и US$5000 займёт перемещение из Эдинбурга в Окленд во пандемическом 2020.

Комментарии

 

Русские и американский расизм

Здесь в Сантьяго, после шестнадцати лет жизни за границей, дивлюсь тому, с какой яростью русские, в особенности русские иммигранты со всего света, в общем-то единогласно топят за то, что поделом этим чернокожим, развели, мол, понимаешь, лутинг, грабежи и погромы! Звучат гордые лозунги «All Lives Matter», якобы — все жизни одинаково важны и термины вроде «расизм по отношению к белым».

Поражает прежде всего упоротость упорность, ортодоксальная уверенность в своём личном мнении, основанном чаще всего на анекдотичных, случайных, субъективных, единичных данных из личного опыта. Каждый, кто бывал или живал за границей, с особым трепетом относится к таким инцидентам: когда кто-то на него(неё) косо посмотрел и что-то гадкое сказал или сделал.

Не скрою, и я получал добренькие сообщеньица от новозеландских дремучих ксенофобов, и расстраивался, помню. От ксенофобии до расизма один шаг.

Но «они (протестанты) крушат частную собственность» — это недопустимо! Ну, недопустимо. Кто-то крушит, кто-то не крушит. Откуда у вас такая ярая привязанность и священная любовь к частной собственности-то вызрела на российской почве? Выживание в агрессивной среде, постоянная боязнь, что вот всё, что накоплено непосильным трудом кто-то придёт и отберёт? Достоевская народная дремучесть и дешевизна человеческой жизни в России? Защитная реакция после нестабильного детства в постсоветском пространстве? Выходит, опять виноваты лихие девяностые?

Как правильно отметил знакомый философ, понятие частной собственности произрастает прежде всего от владения жизнью своей единственной и неповторимой. Личное тело — это самая частная, самая собственность, что есть у каждого из нас. И за право обладать этим достоянием в полной мере, не бояться потерять его из-за плохого настроения хранителя правопорядка — за это, в частности, вышли люди на улицы в США и по всему миру.

Граждане, выросшие в странах, где отродясь чернокожих не видали, отчего-то полагают, что не привилегированны, и не расисты уж совершенно точно. При этом те же самые люди, утверждают, что «All Lives Matter» и не видят, хоть ты тресни, что это и есть самый настоящий расистский лозунг, который ратует за сохранение статуса кво, что есть неравенство. Лозунг «Black Lives Matter» напротив — пытается озвучить и добиться равенства для по-прежнему угнетённой части населения в огромной, богатой, многогранной стране.

«All Lives Matter» — это расизм.

С расизмом по отношению к белым проблем нет вообще никаких по одной причине — его не существует. То есть да, конечно, где-то белых недолюбливают. Думаю, в мягко-средней и относительно массовой форме неприятие белокожих можно обнаружить, прожив пару десятков лет в традиционном регионе Японии или в Бутане, например. Я что-то подобное может быть испытывал, живя в Китае. Однако, масштабы тех проблем намного, намного меньше, чем тот ужас, которому систематически подвергаются чернокожие граждане в США.

Расизм — обычное явление: такое же естественное, произрастающее из ксенофобии и чувства сохранения ячейки общества, племени, если угодно. Проблемы систематического расизма — это то, что убивает людей и заставляет всех яростно выходить на улицы, невзирая на газ, дубинки, автоматы и военные вертолёты.

В книге «Белая хрупкость» отлично объясняется, почему хуже нет сочувствия, чем белая женщина, проливающая слёзы по поводу убитого полицией черного ребёнка. Это по праву вызывает у чернокожих афроамериканцев гнев и ярость. Почему?

Потому что слёзы белой жещины — это попытка перетянуть одеяло внимания на себя белого любименького. Смотрите, мы тоже страдаем. Это не про вас! Постарайтесь понять и помочь. Не можете помочь — постарайтесь понять.

Понять — очень сложно. Глубокие проблемы пожилой иммигрантской страны, где хотели, как лучше, а всё в итоге смешалось так, что вон несколько веков разобраться не могут. Это их, американцев, борьба. И это их, чернокожих американцев, насущная проблема. Кому какое дело, что считает эмигрант где-то там в интернете, который вещает про «все жизни важны» и готов виртуально броситься грудью на защиту чужой, но, блядьвычтосовсемтамохуели, собственности?

Наверное, железобетонная уверенность — это защитный механизм вроде нахохлившейся птицы — желание казаться больше, чем есть на самом деле. Особенно этому подвержены вырвавшиеся из Путинской России достигаторы, которые сами, всё сами. Не скрою, сам был этому чувству подвержен неоднократно: весь мир у ваших ног, вы ими шебуршите, и мир вертится!

Молодым и старым очень почему-то важно высказывать своё мнение, как неоспоримую истину: первые хотят выглядеть старше и серьёзнее, вторые думают, что уже стали старше и серьёзнее. В итоге и те и другие выглядят, как упёртые глупцы, неспособные не только увидеть возможные пути к решению задачи, но даже осмыслить «дано».

Вот уже кто-то уже обвиняет меня в левых убеждениях. Как предприниматель, владелец бизнеса, в целом человек, голосующий за правых, и обладающий пока молодостью, здоровьем и финансовой независимостью, я точно не попадаю в категорию «весь мир насилья мы разрушим до основанья, а затем…» Прошёл даже тест — либертарианец-центрист c небольшим уклоном влево.

Я за частную собственность и её защиту. Я за защиту жизни и прав любого человека. Полиция обязана ловить грабителей. Все полицейские должны не убивать безоружных людей. Аргумент «ну, это просто несколько мудаков-полицейских» не принимается: все пилоты должны взлетать и столько же раз успешно садиться. Нет проблемы систематических авиакатастроф. Шанс быть застреленным, если вы чернокожий в США — в 5-13 раз выше, чем у белого человека.

Очень, очень рекомендую до, после, а лучше вместо комментариев в интернете прочитать, пусть даже в кратком содержании, книгу «White Fragility». Есть и другие книги попроще.

Дорогой черный неамериканец, когда решишь приехать в Америку, ты станешь черным. Не спорь. Перестань долдонить, что ты — ямаец или гайанец. Америке плевать.

Ссылка на источник

Комментарии