Здесь в Окленде по соседству от меня расположен дом престарелых, retirement village. «Деревня для уединения», если перевести буквально. На деле это несколько продолговатых многоквартирных приземистых домов. Почти каждый вечер, возвращаясь с работы, я прохожу мимо однокомнатных ячеек, отгороженных от внешнего мира пластиковыми, раздвигающимися дверями. Рядом с одной из квартир и в дождь и в зной стоит старый, никому не нужный телевизор, почти сливающийся в мягкой тени близстоящего дерева с фоном — как в «Красоте по-американски», очень красивый.
Кажется, я начал понимать, почему мне когда-то очень понравились фотографии Стефена Шора, первого в мире фотографа, при жизни выставлявшегося в Нью-Йоркском музее исскуств (Metropolitan Museum of Art). Год назад я несколько недель не убирал окно браузера с его работами, пытаясь понять, что в них особенного.
Не знаю, как у вас, а у меня, нередко так бывает, что глаз своей гармоничностью притягивают казалось бы совершенно обычные статичные сценки. То это мягкий свет, то геометрия линий, сочетание цветов, фактуры, всё это вместе взятое. Для себя я такие фотографии помечаю фиолетовым тагом. Они — пространство для игры фантазии, декорации для вымышленных ситуаций и персонажей. Так получаются фотографии без действующих лиц. Без лиц вообще. Остановленное в фотографии и без того недвижимое время-пространство ничего не замечает и продолжает существование. Вы смотрите кино, в котором неподвижная камера снимает недвижимых актёров, но нет никаких сомнений в том, что они живые.