Здесь в Кракове я месяц назад сдавал государственный экзамен по польскому уровня B1, поделюсь в посте занятными фактами.
На днях звонил в школу, говорят, что предварительный результат ОК, сдал: «всё в порядке».
Это значит, что я теперь могу B1 уровень польского. Начал учить c никакого уровня в декабре 2021 года.
Уровень B1 по Общеевропейской системе оценки владения иностранным языком (CEFR) — это средний уровень владения языком. Говорят, я теперь могу:
Понимать основные идеи четко структурированных текстов на изучаемом языке, включая обсуждение работы, учёбы, досуга и т.д.
Справляться с большинством ситуаций, которые могут возникнуть во время путешествия в страну изучаемого языка.
Продуцировать простые связные тексты на знакомые темы или интересующие лично.
Описывать впечатления, события, мечты, надежды, а также кратко обосновывать свои мнения и планы.
Короче, B1 предполагает способность общаться на изучаемом языке в стандартных ситуациях с ограниченным использованием языковых средств.
По сути — ниже мои бессвязные «нотатки», сопроводительные записки, курьёзы и восклицания, возникшие в процессе изучения языка. Случайные факты о польском языке через призму изучающего его иноязыкого поляка.
Здесь в Риме, когда бродишь по развалинам, мысли кажутся больше, чем они есть. Некоторые бесформенные темы вертятся в голове месяцами, какие-то годами. Спешу ловить их за хвосты и записывать в блог, как только те обретают узнаваемые очертания.
За последние четыре года мы с семьёй жили в четырёх очень разных странах, очень далёких друг от друга по укладу и по расстоянию: Новая Зеландия, Чили, Шотландия и Польша — с разных краёв земли по-разному видны разные грани жизни, так сказать, вообще и в целом.
Всюду есть люди богаты и бедные, всюду свои нюансы и традиции. Как ни крути, планета одна, и жизнь одна, и не будет второго шанса прожить её по-другому.
Я полагаю, что кроме вынужденных мигрантов, мало кто решается на активное исследование мира. Выход из зоны комфорта — из уютной пещеры, в которой семья, защита, еда, огонь, тепло — раньше означал буквально смерть. Все процессы ускоряются, и теперь посетить далёкие Тихоокеанские острова с их диковатыми местными жителям отнюдь не угрожающее жизни приключение, доступное одному на миллион, а вполне себе летний семейный отпуск.
Повышенная мобильность пространственная ускоряет мобильность социальную. Общеобразовательная картинка не моя, её нарисовали в Khan Academy.
Я не хочу превращать пост в long-read о классификациях бедности и пересказывать содержание книги «Factfulness Ten Reasons We’re Wrong About». Книга супер, очень рекомендую, позволю себе утащить оттуда одну лишь иллюстрацию. Её автор, покойный Hans Rosling подробно расписал и чётко разложил, что такое бедность и каковы стартовые позиции у людей в разных краях света.
Условно говоря, совсем бедным людям нечего есть.
Экстремальная бедность — это жить на меньше, чем два американских доллара в день, таких людей приблизительно один миллиард.
Живущих в очень бедных условиях три миллиарда, эти люди тратят от двух до восьми долларов в день.
Относительная устроенность начинается на следующем уровне: $8-32 в день, таких людей два миллиарда.
Тех, кто тратит больше $32 в день — оставшийся миллиард (всего восемь миллиардов, как мы помним), эта широкая категория включает в себя не очень бедный средний класс и выше.
Давайте обратим внимание на «выше». Как там оказаться?
Вы когда-нибудь задумывались, почему, имея так много предков, вы не обладаете наследственной собственностью, стартовым капиталом сегодня? Почему именно вы должны начинать все с нуля?
Будучи эмигрантом, я думаю об этом каждый день уже много лет. И думы те — определяют меня, как личность. Согласно многочисленнымисследованиям — good things take time. Если серьёзно, то коренным образом что-то поменять в жизни, перейти с одного уровня на другой — это очень, очень долго ибо сложно.
Сложно, потому что всем бежать одну дистанцию, но все начинают все с разных позиций. Моё, повезло, не скрою, счастливое детство прошло, как я сейчас понимаю, в бедности уровня 2. Отрочество — в бедности уровня 3. Первую в жизни машину отец купил уже после того, как я уехал в город, в университете учиться.
Сложно, потому что молодому, богатому и здоровому среда помогает, а старому, бедному и больному среда очень сильно мешает. Очень дохуя переменных: здоровье личное, родителей, партнёра, детей, случайности, войны, неудачи… И почти все работают против шерсти, против тебя.
В движении от бедности (найди своё детство на картинке выше) к комфортному верхне-среднему классу (когда вашим детям не нужно заботиться о том, чтобы деньги на жизнь были) вы — канатоходец. Любая мелочь, любое случайно дуновение ветра — болезни, несчастные случаи, глупые случайности, глобальные тренды — могут скинуть в пропасть или, в лучшем случае, отбросить в начало пути.
Для того, чтобы обычному человеку, например, из России 90-х (или Алжира, или Малави, или Шри-Ланки), достичь уровня жизни, условно, центральной Европы, Австралии или Канады — должно пройти 5-6 поколений. Точнее даже так: 5-6 поколений должны целенаправленно работать на улучшение условий жизни.
Первое поколение вырвется из бедности в рамках своей деревни
Второе переедет в город, чтоб жить лучше
Третье заработает немного денег и переедет может куда-то, где трава зеленее, в Европу, в США, Австралию, Канаду, Новую Зеланди — мы все знаем эти страны, страны с достатком и возможностями. ← многие из читателей этого блога, наверное, находятся тут.
Четвёртое поколение — дети эмигрантов — встанет там на ноги, освоится.
Пятое будет представителем рáзвитой страны первого мира, с каким-никаким начальным капиталом.
Шестое поколение — вы их видели, они местные, у них есть какие-то квартиры, какие-то дома, дела, семейные, они не выживают, но заняты сохранением, накоплением капитала.
Когда мы жили в Шотландии, Новой Зеландии или гостили в Австралии — почти все «нейтивы», местные жители вокруг нас были, из последней категории. Их родителям и прародителям пришлось пройти полный путь. «Мой прапрадед приплыл сюда искать золото в конце девятнадцатого века» — обычная история. Становление заняло десятки лет — те самые 5-6 поколений.
К чему я подвожу все эти рассуждения? У меня, вечного эмигранта, нет девяти жизней, как у кошки, у меня нет пяти поколений помощников, на плечах которых можно сидеть и не бояться упасть. Задачу пяти поколений я решаю сам — за то время, что мне отведено. Я 10x инженер своей жизни.
Очень не многие пытаются, но многие из них очень стараются.
Когда новоиспечённый эмигрант ставит перед собой задачу по интеграции, сравнивает свои условия с тем, как живут «обычные люди», или удивляется сложности покупки жилья на новом месте, как устроены рабочие отношения, как кому-то просто, как всё несправедливо — нужно с пониманием относится к масштабу проблемы — пропасть глубока и широка — и быть снисходительнее. Ведь, на мой взгляд, перед эмигрантом стоит неподъёмная задача. Одно то, что человек не испугался, решился к ней подступиться, достойно уважения.
Согласен, ситуация выглядит не очень многообещающе, но есть и хорошие новости: технологии реально помогают. Возможно, впервые за всю историю человечества, сегодня, здесь и сейчас, мы с вами имеем возможность работать не больше, а умнее. Мы реально можем — и я сейчас пересказываю вас своё личное мнение, своё мотто, если угодно — перескочить через одно (или несколько!) поколений, и вырваться из лап бедности. Переиграть судьбу, которая сдала хуёвые карты.
От осознания хрупкости положения вещей — давайте быть добрее и помогать, сочувствовать друг дружке.
Здесь в Кракове я заглянул в тви, и там автоматически-подобранный фид вынес на поверхность десятки однотипных постов за авторством русскоязычых начинающих иммигрантов. Они жалуются на быт, на отсутствие услуг, на закрывающиеся слишком рано магазины, на недобные банковские приложения и прочий бытовой хлам.
В постах вам расскажут, что это не про страну в целом, конечно же, но лишь про банковские аппы и другие назойливые частности. Якобы всюду есть свои плюсы и свои минусы. В России банковские ставки плохие, денег нет, но сами приложения улёт!
Как по мне, это нечто настолько бессмысленное и малозначимое в сравнении со свободой, безопасностью и другими базовыми штуками, что натурально не стоит упоминания.
Все равно, что прийти в гости, куда пустили за красивые глаза, на доверии; где тепло, хорошо, тихо, комфортно, кормят, одевают, защищают, сопереживают — и доебаться до того, какой стороной туалетная бумага повешена: к стене или от стены свободным концом. Выключатели ещё в другую сторону: вверх вкл, вниз выкл — до чего неудобно! На сервизе не те узоры, ручки дверные не той формы… Много мелких доёбок от таких гостей чот.
«Ой нет, мы ни в коем случае не хотим никого обидеть, но правда же рисунок на скатерти какой-то уродский у вас тут, вы что правда не видите?» — это такой 100% совковый хамский вайб, извините меня.
Хз, может и видим, может не видим, может не просто так каёмка именно таких формы и цвета на блюдце. Обсуждения минусов принимающей стороны aka «нытьё» — никому не помогают, как мне кажется.
Варламов, если правильно помню, проводил аналогию, мол, поездка в другую страну — это поход в ресторан. Я не поддерживаю такое мнение.
Российско-иммигрантская песня стара, как мир. Сперва в конце девяностых открылась программа для беженцев, потом для талантливых специалистов. Свежепонаехавшие из России в Новую Зеландию в начале нулевых ругали много чего. Например, картонные стены и холодные дома. Есть сотни причин, по которым в некоторых городах островного государства с относительно мягким климатом строят так, как строят. Есть свой рынок недвижимости со своей историей и неоднозначными правилами.
Со временем понаехавшие разобрались и перестали ныть: поставили обогреватели может или переехали из дешевого съемного жилья в подороже.
Я к чему это? Наверняка, есть причины, по которым курьеры в Германии не доставляют так быстро, как хотелось бы: они не работают за нищенскую зарплату лишь бы зацепиться за шанс вырваться из бедности в мегаполисе типа Москва-Питер.
Никто никому не должен латте и удобные приложения. Клево, когда они есть, но гораздо клевее, когда не садят на бутылку за твит, когда можно говорить то, что думаешь, и не бояться попросить помощи у полицейского.
Список минусов, мелкопакостного и назойливого нытья о неприятных мелочах всегда окажется длиннее списка базовых плюсов жизни вне ебанутой клептократической диктатуры.
Мне так кажется. Переезжал много раз, по-разному пробовал. Рекомендую в гостях вести себя уважительно, стараться замечать и изживать имперские замашки — культуру банковских приложений они несут в необразованные массы, видите ли! «Ну, тупыые» задорновское, ага — и с интересом изучать новую среду. От такого подхода со временем выиграют все.
Здесь на Лефкаде жара чуть спала и уже не ебашит под сорок, как это было неделю назад. Мир в огне, война в разгаре. Новости прилетают всё чудесатее и чудесатее. Российские власти — которых никто не выбирал, хуй пойми кто все эти люди вообще — намереваются лишать российского гражданства тех, кому оно досталось по рождению. Право быть и называться гражданином Российской Федерации записано в конституции, основополагающем документе, от которого, как из зернышка, произрастает весь правовой институт современного гражданского общества огромной, великой страны под названием… Буээ… Извините, нас всех тошнит. *Убегает со сцены*.
Пока семья отдыхает на пляже, пока азиатские шершни методично умерщвляют пчёл у бассейна и уносят их обездвиженные тушки в гнездо на близлежащем оливковом дереве, я опишу своё отношение к российскому гражданству, экстремистским взглядам и прочему отвратительному цирку ёбаных коней, коим славится в последнее время большая часть постсоветского пространства под названием Россия.
Представьте, что вы родились, выросли и основную часть своей сознательной жизнь провели в закрытой секте, в идейном таком культе. Всем членам очевидна необходимость человеческих жертвоприношений, ритуальных убиений младенцев с последующим омыванием в их крови. Так точно правильно, и стопудово нужно делать. Так сказал стабильный и нестареющий лидер, назовём его, для простоты, Непо Дряд. Старейшины утверждают, что ритуалы у нас самые лучшие, самые нормальные; там, за пределами нашей культ-общины вообще жуткая дичь творится, и никакой жизни: ни семейной, ни культурной, ни духовной, ни материальной — попросту нет. От рождения у вас где-то лежит бумажка о натуральной, естественной и очевидной принадлежности к секте. Уж так сложилось, уж так есть. Как есть, так есть.
Пришёл приказ поджечь соседний дом, чтоб забрать их младенцев. Вам в какой-то момент, уж отчего не знаю, может книжку гуманистическую прочли, может мем из интернета прям в сердечко попал, показалось, что пить кровь младенцев и приносить десятки тысяч людей в жертвы — это как-то не очень хорошо, не очень гуманно и очень неправильно. Оказалось, там, за границами секты родимой, что бы ни говорил мудрый и всезнающий, всемощный Непо Дряд, люди живут без всего вот этого дополнительного ритуального. Не идеально живут, но без регулярных детоубийств хотя бы!
Непо Дряд, лидер наш драгоценный, как сердцем чувствовал нужды населения. Одним ясным утром, откушав икры и нацепив короткие штанишки, предложил он тех, кто против поедания детей — исключать из секты! Взгляды, сказал, у отщепенцев этих «экстремистские», экстремальные, крайне неприемлемые то есть. Детей ели, едим и будем есть, а кто не с нами — пусть валят. О, удача! Наконец-то можно навсегда выписаться, исключить себя из рядов жестокого людоедского культа.
Ещё в 2012 году мы с женой, рождённые в СССР, решили не оформлять нашему новозеландскому ребёнку российское гражданство — от греха подальше, чтобы ни одна лапа не дотянулась. Случись с нами что, докопайся какой мент, пограничник, гбшник — никакие русские органы опеки не имели бы на него ни прав, ни полномочий — и отъебались бы все они разом, не имея шанса доебаться.
Мне тёмно-красный русский паспорт, доставшийся по рождению, а не по выбору, не даёт сегодня ровным счётом ничего. С ним почти никуда не поедешь, с ним не откроешь счёт в банке — российский паспорт, пока в Европе идёт бесчеловечная, развязанная Путиным война — это дрянь, говно и обуза.
Российское консульство у нас в Кракове на соседней улице, напротив Сквера Свободной Украины, легко найти. Казалось бы — заскочил, выпилился из порочного культа. Однако, не так то просто отказаться от российского гражданства. Более того, русским властям не выгодно процедуру выхода когда-нибудь упрощать. Чем запутаннее бюрократический лабиринт, тем больше всюду «наших», тем больше поводов для регистрации случаев русофобии, тем больше возможностей прийти на помощь притесняемому русскоговорящему населению, тем больше нужда поддерживать и развивать нашу великую культуру, Пушкина и это всё. Предскажу с лёгкостью:
Тоталитарный людоедский режим никого просто так не выпустит из своих лапищ, когти и дальше будут врастать в жертву, будет больнее и болезненнее из них вырываться.
Я не живу в России с 2004, я не посещал Россию с середины 2008 года. Мой заграничный российский паспорт прокис и сгнил, он бесполезен, как отрывной автобусный билетик с несчастливым номером. Я не ебу, что с моими банковскими счетами в России, не знаю ничего про Госуслуги, они, как и фашизм, стали популярны и удобны после моего отъезда. Не знаю ничего про задолженности, налоги, прописки, трудовые книжки — я ничего никому не могу предоставить, никуда, конечно, не пойду, чтобы сделать «официальный запрос». Много лет я не имел, не имею и не хочу иметь ничего общего с этой страной.
Я, если кто спросит — уже отказался от российского гражданства. Это не моя проблема, что в каком-то там путинском реестре записано иначе. Людоеды в своих базах данных могут отметить меня каким угодно красным флагом: на расстрел, в ссылку, тройке на суд, на бутылку — я не участвую в этой схеме и новому законопроекту лишения гражданства за активную антивоенную позицию рад.
Отказываюсь участвовать в совковоподобной системе, где законы писаны для кого надо, но не для всех, где экстремист тот, кто не желает есть детей.
Я не эксперт в иммиграционных хитросплетениях стран мира и не знаю, каково это — оказаться человеком из ниоткуда. Я нигде не пишу про «просто взял и вышел!». Да, много лет заняло получение паспорта другой страны. Это не было просто, и не было быстро. Да, чем дольше промедление, тем сложнее будет выскользнуть за пределы тоталитарной секты смерти, коей сегодня является Россия.
Не знаю, заметили ли вы, но России больше нет: государство разрушено — его для меня и вас больше нет. Оно не лечит, оно не учит, оно не созидает — оно калечит. Никто не воспринимает всерьёз российских лидеров, современную науку, культуру, технологии. Восстановление доверия, нормальности, того самого красивого, искреннего, душевного, цивилизованного национального духа — это займёт полвека. Создание современного демократического общества и того дольше. У меня и моей семьи нет столько времени.
Подобно совету из книги «Как стать богатым», лучший момент для инвестиций — десять лет назад. Лучший момент для эмиграции, для того, чтобы не включаться, не участвовать, не поддерживать, не быть частью смертоносного культа, «встать и выйти» — лучший момент, к сожалению, уже ушёл. Вчера шансы на успешный самовывоз были выше. И завтра они точно станут ниже. Именно поэтому стоит начать — сейчас.
Не пытайтесь усидеть двух стульях. «Хороший русский» — это сбивающий с толку расплывчатый миф, не цепляйтесь за него. Будьте собой. Самоудалитесь из системы коллективного бреда. Перестаньте быть русским в сегодняшнем понимании этого слова, покиньте гиблую секту. Жрецы используют против вас весь набор методов психологического давления и манипуляций («Отчизна, она одна!», «Отечество моё», «долг перед Родиной», «деды воевали», вот эта вся пустая и дешёвая дрянь) — постарайтесь вырваться из лап культа.
Дайте себе и своей семье шанс на нормальную жизнь. Чем раньше вы начнёте движение в направлении выхода — заберут законописаки, которых вы не выбирали, паспорт или нет — рано или поздно вы выберетесь на сторону света, по эту сторону фронта.
Здесь в Вене, я вспомнил, мне точно меньше 10 лет было, как поехали из Зеи в Благовещенск, и я там светофоры первый раз в жизни увидел! Так и запомнил: где есть светофоры, там — город. Шёл год 80-какой-то, СССР кругом.
На рейсе в Якутск, нам в Мосхоголлох надо было к тёте, люди курили в салоне Як-40. Мне огоньки на взлетно-посадочной в иллюстраторе понравились: цветные, красивые, шевелятся в ночи загадочно.
Книги иностранных авторов — я в 8-10 лет увлекался тогда фантастикой — в городской Зейской библиотеке достать было сложно. Добрая библиотекарка откладывала для меня «Хроники Нарнии» и рассказы Рэя Брэдбери. Дядя подарил блокнот, и я записывал туда книги, которые хочу прочитать.
Прочитать книги из блокнота удалось лишь когда уехал в город (со светофорами!) учиться. В моём родном город библиотеку городскую — закрыли, как и кинотеатр, где нам, третьеклассникам, однажды по абонементу случайно включили фильм с молодой Вероникой Кастро и её голыми грудями.
За УПК, учебно-производственным комплексом, куда мы ходили изучать информатику на Yamaha MSX (с цветными мониторами, красивыми, как огни аэропорта), стоял объект искусства — грязный бюст Фрунзе. В 9 лет я обнаружил, что бюст пустой, и звучит, как ведро из бабушкиного колодца. Разочаровался в пустых идеалах коммунизма.
Мужики из золотодобывающей артели поймали в тайге и привезли на окраину города медвежонка в клетке. Живого медведя я в лесу видел только пару раз. На великах через весь город мы с мальчишками покатили на «золотобазу», так называлось место — позырить! Зверя было очень жалко.
Бабушкины помидоры были самые ранние, крупные и вкусные. Я ненавидел копать землю, высаживать рассаду, лить воду в лунки с навозом, поливать бесконечно, полоть и подвязывать. Мы жили в городе: без водопровода, с туалетом на улице. Насосом качали воду из колодца, он потом сломался.
После фильма про Электроника («Где же у него кнопка, Ури?») мы с братом жутко захотели собаку — эрдельтерьера. Собаку нашли, она подросла, бегала по двору зимой, лаяла, хвостом виляла, а потом — исчезла. Мама сказала, что украли «на шапку». Я ходил, смотрел на зимние головные уборы прохожих.
Обычных товаров в Зее не хватало. Дед прислал из деревни кусок шкуры телёнка, она помягче. Бабушка заказала для нас с братом у пьющего, но работящего сапожника — тёплые унты. На газету мы, дети, ставили ноги, а пахнущий папиросами и алкоголем мастер обводил. Вышло супер — тепло и красиво! Заплатили ему водкой.
Примечание: Чтобы без иллюзий: здесь пост не ностальгических теплых воспоминаний, тут не таинственной эстетике ебеней песнь. Где родиться — мы не выбираем. То, что казалось нормой в детстве, сейчас выглядит, как дичь и — бедность. Сверстники в других городах и странах начинали жизнь совершенно в других условиях. К сожалению, дети Путинской России буду жить хуже. Его война — это не только смерть, ужас и разорение, но и просранное будущее детей. В этом плане, чтобы понять будущее, нужно взглянуть в прошлое. Что я и делаю.
В первом классе — одноклассника сбил лесовоз, хоронили в закрытом гробу. В четвёртом — у девочки обнаружили рак крови, и скоро её не стало. В шестом — Гоша К. повесился. В десятом — Леша Б. заснул в снегу и замерз. Нас всякий раз таскали на кладбище. Ворон и звук ударов земли о крышку помню.
В краеведческом музее было много про Ленина и чуть про лес, золото и ГЭС («Мы покорим тебя, Зея!»). Ура-коммунизма по городу было порядком: Советская стройка же! Статуя вождю (пустая внутри?), флаги у здания администрации. Музей потом закрылся, и превратился в магазин продуктов питания. Пахло раньше пылью и засаленными углами, а теперь — колбасой.
В конце 80-х «мешочники» («челноки») лишь начинали возить товары из Китая: одежду, сладости. Кроме крошащейся жвачки «Ну, погоди!», из которой шары надувать было нельзя, других брендов не было. Дальний родственник работал на таможне и целый блок китайской жвачки Ta Ta (大 大) подарил.
Во дворе росла ель, каждую зиму мы украшали её самодельными гирляндами. Лампы красили смесью обувного клея с гуашью. В тарелках разводили акварельные краски и морозили с ниточками уличные ёлочные игрушки, как мега-леденцы. Получалось очень красиво! Гирлянды прохожие срывали, игрушки — разбивали. Мама всякий раз сокрушалась, мол, как так можно?
Моя вторая учительница была Ирина Газымовна. Всем классом, помню, ходили к ней в общежитие: длинный одноэтажный барак с крохотными комнатками и запахом сигарет, выпивки, старого дерева и ветхой ткани. Дарили альбом Розенбаума на день рождения. Её муж-музыкант повесился, и Ирина стала очень сильно пить. Я, как постарше стал, делал гитарную рок-музыку с его друзьями, до сих пор помню одну из песен наизусть. Один из друзей уж помер.
Все часы-напролёт играли в «Дэнди», а у нас с братом не было. Мы шли как бы «гулять» и начиналась охота: обходили всех маломальских знакомых, у которых приставки были. Иногда я говорил им, что папа электрик и может улучшить приставку. Так мы получали «Дэнди» взаймы на несколько дней. Папа был не очень доволен.
Комнатную ёлку украшали старинными игрушками из деревянного чемодана, с которым еще покойный дедушка приехал откуда-то издалека. Особенным шиком было обвешать ёлку кусочками батончиков Mars и Snickers. Самые дешевые в мире сладости были удостоены роли редкой роскоши, дозволенной раз в год.
Отец заказывал кассеты и дискеты с программами и играми у радио-энтузиастов в Челябинске. Домашний телефон удалось провести лишь в конце девяностых. Интернет я увидел в 1999 будучи студентом университета — в городе со светофорами, библиотеками и музеями.
Бабушка жила в доме неподалеку, но ни водопровода, ни отопления в её доме не было: «на земле» называется такой расклад. Родители заказывали две-три машины дров: топливо для печи. Обычно это был «горбыль», что есть отходы деревообработки. Его надо было разбирать, пилить порой. Чурки мы, взрослые и дети, кололи на морозе, складывали в поленницу. Каждый год.
Все лето наша семья занималась собирательством и консервированием. Солили, крошили, варили, закатывали в банки. Банки мыли в чугунной ванне, стоявшей у колодца. Бесконечная череда банок и крышек. Банки спускали в холодный подвал. Банками заполняли ряды полок в кладовке. Ими жили. Всю зиму.
Хозяйство у нас, городских, было не большое: у соседей три коровы, у нас — коза и куры. В какой-то год развели кроликов, гусей, кабана «Борьку» выкормили. Всех их очень грустно было убивать. Отец до сих пор не ест ничего козьего: ни молока, ни сыра, ни мяса. Деревни жили беднее.
Примечание: Тридцать лет спустя, ни воды, ни тепла в бабушкином доме, где живут сейчас тётя с кузеном, конечно, нет. И горбыль они по-прежнему заказывают. Моются в бане. Туалет на улице. Зимних фото у меня нет, я там был больше пятнадцати лет назад, но зимой неприятнее всего.
Автомобиль — это роскошь, был у единиц среди друзей семьи. У нас в семье был старый дедовский мотоцикл. Я может раз видел, чтоб он завёлся, и ни разу, чтоб поехал. Но пах он приятно: старой смазкой и бензином. Основное наше средство перемещения — Юпитер 5 с коляской («люлькой»).
На мотоцикле том мы с отцом ездили не в автотуристические поездки по красивым местам необъятного сибирского края, а за сеном для козы, за брусникой и грибами для банок, за рассадой и удобрениями для огорода. Мотоцикл ломался, чинить в автомастерской (откуда б ей взяться в 80-х?) не представлялось возможным: все выходные отец крутил гайки, искал детали. В будни — работа. На выходных — работа.
Может сложиться впечатление, что семья наша какая-то особенно неудачливая. Нам ещё как повезло! У деда была ферма, где он разводил коров и лошадей. Прислал как-то с оказией замороженную телячью ногу целиком. В тот год, хоть её бичи и пытались выкрасть с веранды, у нас было мясо. Положили его в железный ящик, чтоб защитить. Как в Fallout.
Родители, как и мы, дети, не заслужили такого. Просто, такой был расклад. Мама, режиссёр театра по образованию, преподавала в прогрессивной школе «с эстетическим уклоном» предмет под названием театр. Папа работал инженером на ГЭС и предприятии Северные электрические сети, стаж почти 40 лет. Достойные уважения профессии и карьеры.
Когда у бабушки случился инсульт, мы с братом уже уехали в город, учиться. Родители, мама в основном, присматривала за бабушкиным разваливающимся организмом следующие десять лет. Отец успел поработать активно, поездить инженером-контрактником по стране, заработать чуть до пенсии.
Я не пытаюсь показать, как было сложно и уныло. У меня было счастливое детство в полной семье с огромным вниманием к нам, детям. Я даже не говорю о том, что должно было быть иначе. Было, как было, так сложилось и поменять ничего уже нельзя. Я говорю о другом.
Этот пост — лишь очередное напоминание о том, как бывает с «другими людьми» и о том, с каких позиций люди начинают гонку. Меня читают жители городов, где светофоры есть. Эмигранты читают, которые стараются не отставать от коллег и друзей в новых странах.
Я говорю здесь о сочувствии к другим и себе прежде всего. У большинства жителей, условно, первого мира описанные мной дикости прошли лет 50-80 назад. Дикости были пережиты, переварены и впитаны в ткань времени культурой и обществом.
И если финиш — это возможность заниматься собой вместо банального выживания, то нужно понимать, насколько разнятся стартовые позиции в нашем современном глобальном мире. Кто-то вырос там, где собак крадут на шапки, а кто-то в это время Гауди рассматривал или Венскую оперу слушал.
Может быть не стоит ожидать от других и требовать от себя прыгнуть выше голов нескольких поколений в постройке комфортных условий жизни? Если вы иммигрант, конечно, очень сложно сразу интегрироваться на 100% и жить не хуже местных. Те действительно могут, как сыр в масле кататься, они или их деды своё отстрадали.
В любой стране лучше устроился тот, кто раньше приехал. Если вы выбираетесь из вязкого болота вроде гнилой России, то будьте к себе снисходительны: если вы в безопасности, с работой, свободой, возможностью жить без дичи и ужасов, без бедноты и скудности — это уже очень, очень круто и хорошо.
Такие трансформации занимали раньше века и декады: по всему миру в течение поколений люди пытались вытащить себя за волосы из нищеты. Дед решился и переехал, отец работал, сын встал на ноги, у внука теперь будет хороший старт.
Если вы переехали или родились вне нищеты — супер! Как на контрольной, вы справились со сложным заданием, осталось решить мелкие бытовые проблемосики, и ещё время останется пожить, подышать полной грудью! Снисходительнее относиться может к себе?
Как сказал главный герой фильма «Другие люди»: «Для других людей вы — «другие люди»»
