Зелёная клетка и фрагментирование

Здесь в Окленде уж больше месяца прошло с того дня, как мы вышли из неприятного карантинного отеля и прожили шестой свой локдаун, когда весь город закрыли из-за одного случая. Попробую описать устаканившиеся ощущения «месяц спустя», поддержать линию повествования.

Приключения закончились, наступили будни.

Наша кругосветная поездка во время чумы осталась в прошлом. Стабильная и обустроенная новозеландская жизнь предсказуемо нахлынула, как не уезжали. В доме — ремонт, все выходные заняты бесячими делами вроде выбора машниы, дивана, ковра. Встреч с друзьями можно запланировать на год вперёд, так и не успеем всем рассказать, как там за границей.

Судя по всему, вакцины здесь не будет до конца года, и обязательные карантинные отели останутся на несколько лет. Хочешь слетать в мир? Плати, сиди, терпи. Большинству новозеландцев нормально в такой антиглобалистичной изоляции, они никуда не летают, им никуда не надо. Меньшинство перетопчется. В газетах песочат жалкую сотню сограждан, которые имели наглость улететь на отдых в другие страны (в основном просто в Астралию) и поставили в причине поездки «туризм, отдых». «Команда пяти миллионов», которая железными жопами засела в рамках своих бесковидных островов не очень жалует тот миллион своих же, новозеландцев, которые имеют интересы где-то кроме Новой Зеландии.

В то время, как страны Европы (внутри каждой отдельной страны) работают на объединение — «мы вместе переживаем трудные времена, всем тяжело» — в Новой Зеландии процветает система порицания и разъединения. Когда Окленд закрыли на недельный локдаун, газеты исписались о злополучных гражданах, разнесших вирус по комьюнити: ни в чём особенно не виноватые семьи из Южного Окленда попали в лучи ненависти буквально. О проблемах сотен тысяч новозеландцев, которые не очень могли и по прежнему не могут вернуться домой здесь упоминают исключительно в контексте «так им и надо, неча по заграницам шастать».

Рейтинг власти падает, когда локдаунов нет и растёт, когда всех садят по домам: «решительные действия!», — пишут газеты. Оппозиция не знает, к чему придраться и в основном говорит о том, как усложнить карантинные правила и условия: приструнить, сделать сроки длиннее, а цены выше. Обычным людям, у которых тут часто работа, имущество, семьи, приехать в Новую Зеландию ну очень сложно. Гражданам чуть легче. Проще всего, конечно, тем, кто участвует в регате или песенки детские поёт, для них специальные исключения находятся. Больше тысячи мест в вечно переполненных карантинных отелях было отдано не жителям страны, а каким-то людям непонятным, у которых работа — развлекать.

Поэтому регату с логотипами Prada и Loui Vuitton на парусах, которую несколько месяцев обсасывали медиа, не нашла поддержки в узком кругу нашей семьи.

Новая Зеландия изолируется и закрывается от мира на несколько лет.

Моё наблюдение и предсказание таково, что страна, которая лишь в 1980-ых открылась для внешнего мира и начала по-настоящему работать над собой и развиваться, из-за ковидной политики и изнуряющего курса на уничтожение отстанет теперь на декаду или больше.

Знакомый предприниматель и инвестор из Сан-Франциско прожил тут год: очень хвалил в начале, меньше хвалил в середине года, и теперь планирует уехать обратно в США: поставить там вакцину и полететь свободным человеком в Европу. Одна из причин — комплексное разочарование: Новая Зеландия могла бы, но не станет технологическим хабом для молодых, умных и амбициозных. «Small town mentality» порабощает местные умы. Если можешь и хочешь чего-то добиться, то люди вынуждены уезжать и пробиваться за границей. Есть такое мнение, и я его понимаю.

Изолированность усиливает трайбализацию, становится больше разделения на своих и чужих. Замкнутость — один из важнейших ингредиентов в рецепте культурно-технологического регресса, как описывает Джаред Даймонд в книге «Ружья, микробы и сталь». К сожалению, именно в этом направлении ближайшие несколько лет будет двигаться новозеландское общество.

Здесь, в блоге, я просто стараюсь описывать сиюминутные ощущения, ни в коем случае не претендую на экспертное мнение. Так вот сегодня, месяц после приезда я чувствую себя запертым в клетке. Стране (и мне) нужен план по выходу и ковидного состояния. А его не было и нет.

Спасаюсь, как могу, вспоминаю, что торкало во время путешествия по Шотландии и Чили. Пытаюсь каждый день вышагивать хотя бы десять километров и проводить больше времени с ребёнком, который стремительно взрослеет. Заполняю выходные встречами с людьми, вместо поездок за навозом для сада или выбором краски для ремонта в ванной. Если не будет локдауна, то поедем за город: уж аж две поездки запланировали. Играю музыку с ребятами, прилагаю дополнительные усилия, чтобы делать это чаще и интереснее. Попробую найти новых знакомых и новые интересы. Может развлекусь расхламлением — часть вещей так и лежит в кладовке под лестницей, уверен, там есть, что продать или выбросить. Наконец, напишу долгосрочный план эвакуации. Откуда?

Отсюда. Потому что будущего своего в Новой Зеландии я не вижу. Жизнь ну очень коротка, чтобы занимать её искусственными «надо» и зарабатыванием денег на замену унитаза.

Комментарии

 

Хоть потоп

Наш пляж, вулкан тоже наш

Здесь в Окленде локдаун. Из-за 1 (одного) многосложного и бестолкового случая заражения коронавирусом популярная премьер-министерка решила закрыть полуторамиллионный город на неделю, и всех остальных в пятимиллионной стране поставить на цыпочки, чтобы боялись вместе. Вчера люди десять часов простояли на въезде в город, полиция останавливала каждого и задавала важнейший для спасения всех и вся вопрос, мол, зачем вы едете в Окленд? Люди тут как бы живут. Сотни граждан простояли по 8-10 часов в пробке на жаре. Такие тут новости.

После двухнедельного заключения в как бы не очень-то добровольном ковидарии — специальном таком отеле, который управляется и оплачивается государством, и куда садят абсолютно всех прилетающих в Новую Зеландию вне зависимости от того, есть у них вакцина или вирус, или своё может самодостаточное жильё, где можно самоизолироваться наотличненько — мы наконец-то вышли в мир и добрались домой.

Когда-то давно, через десять лет после окончания школы, я вернулся в родной город Зея — небольшое поселение в Амурской области. Там были и есть гидроэлектростанция, лес, золото, там моя историческая родина. Самолёты в Зею за время стабильности Путинской России летать перестали, но можно на поезде добраться от станции Тыгда: за приблизительно три часа (дорога разбита в основном) дотрястись до города. Помню, что сперва я поразился тому, как быстро мы донеслись от поезда; потом удивился, как мал оказался мой детский ареал обитания; какое крохотное (и уютное) у нас семейное жилище; как можно пешком обойти все окрестности. Отовсюду рукой подать. В детстве и юности город Зея — это был мой целый мир: за границами школы, двора и пары улиц, где мы тусили с друзьями — Зея была моя Terra Incognitа, испрещённая непонятными знаками, полная опасностей и загадок. Приблизительно десять лет понадобилось, чтобы скукожить её до размера виноградины.

Так и сейчас, после года активных путешествий — мы буквально облетели земной шар в 2020 — Окленд показался крохотным, исхоженным вдоль и поперёк. Своим, но скучным. Прежде всего в глаза бросилась неприглядность и нескладность местной архитектуры, неряшливость и нескладность вывесок; чуть погодя, ширпотребность товаров, заторможенность услуг, мелкопакостная скандальность новостей. После шотландских замков, британского Амазона, чилийских сервисов, лондонского столичного величия и дубайского шоппинга — Окленд (ожидаемо) несколько дней казался маленьким, отнюдь не милым, пожухлым, сжамканным. В центре города — стройка. В сторону от центра — однородная, всепоглощающая сабёрбия.

Я не из тех, кто любит повздыхать на ностальгические темы. Гораздо интереснее, что дальше? А «дальше» тут, похоже откладывается. Сейчас поясню почему.

Жители сабёрбии на первый взгляд приветливы, но жутко напуганы Ковидом, коего в глаза не видели. Оттого он кажется им намного больше, чем есть на самом деле. От страха граждане прощают политикам то, что в обычных условиях терпеть уж точно не стали б. «Команда пять-миллионов» — звучит здесь из каждого динамика. Все, как загипнотизированные, повторяют одни и те же мантры. Мы со всем соглашаемся. Уже выучили, что разговор не клеится, когда хвалишь что-то иное кроме народа-победителя, который страдал, Новой Зеландии и её единственно верного подхода к борьбе со всеобщим недугом.

Борьба идёт с переменным успехом, за последний месяц было два локдауна, на этой неделе школы опять закрыты. Выбран жёсткий вектор на уничтожение: ноль случаев любой ценой. Вакцины вот только-только вяленько начали ставить. Недочётов в политике партии, если вы спросите новозеландцев, нет: для всех минусов находится рациональное объяснение. Сложно, мол, экономика, мол, хилая, много факторов. Фраза «Вы что, хотите, как в… ?» — всегда способствует конструктивному диалогу. Я аргументы эти не списываю и не девальвирую, конечно, но к любому единодушию отношусь подозрительно.

Мы пока наблюдаем и слушаем, и ждём, что будет дальше.

Что дальше — этого тут, похоже, никто не знает. Все гонятся за «как прежде», а его — точно не будет. Потому что его не может быть.

Друзья и знакомые удивлены прежде всего тем, что мы вернулись. Очень много скучных разговоров про пандемию. Почти два года заняло собраться и уехать из Новой Зеландии, и всего лишь три дня понадобилось, чтобы вернуть всё в исходное состояние: вынуть хлам из сарая, расставить его по дому; машину вот уже купил, электрическую; ищу способы кофемолку доставить через Австралию, здесь-то нет ничего. Буэ и скукотища.

Обыденность пугает, как повторяющийся детский кошмар.

Хоть прямо сейчас и локдаун (игрушечный, можно гулять, почти всё открыто, маски минимально, дистанция условно, на отслеживание контактов все забивают) — можно сказать, что коронавируса в Новой Зеландии нет, и здесь всё, как прежде. И это «прежде» — приводит в ужас.

Гори весь мир радиоактивным огнём, иль будь там глобальный потоп — в Новой Зеландии будет всё, как всегда — как прежде.

За прошлый год мне довелось пожить в Латинской Америке и Европе. Оба региона чрезвычайно сложны и самобытны. Они наполнены противоречиями, пропитаны историей, хитровыебанными проблемами и людьми с самыми необычными судьбами. У нас с женой и ребёнком за этот год появилось несколько десятков удивительных знакомых. Кто-то на пяти языках говорит, кто-то книги пишет, кто-то французскую культуру преподаёт в университете. У всех судьбы, истории, беды, свой неповторимый опыт.

Мы побывали в шести локдаунах, в шести разных странах и городах, было немало времени для самокопания, самоедства и максимального беспокойства. Нашёлся месяц-другой и на философствования.

Целый год Ковид шёл по пятам. Был момент, в Чили показатели зашкаливали и люди натурально шугались друг от друга, потому что вирус наступает, лекарства нет и просвета никакого нет: всё, что можно — это сидеть безвылазно дома и бояться вместе. Когда в Великобритании появился новый штамм и стремительно начали закрываться школы, кафе, бизнесы и всё-всё-всё, а мы застряли в Лондонском аэропорту — там непонятно было, куда деться от заразных частиц летающих и разложенных по поверхностям.

Стоишь с маской на лице в центре пустого аэропорта Хитроу и принимаешь судьбу такой, какая она есть.

Страны и города закрывались, билеты отменялись, друзья и близкие оказывались в максимально неприятных ситуациях, когда и помочь нельзя, и посоветовать нечего. Мысли о том, что мироустройство не стабильно, мы не вечны, и надеяться не на кого — каждый день были такие мысли.

Времени действительно мало, и жизнь по-настоящему коротка. Лишь в постоянном движении нашли мы панацею от разрушительного ощущения того, что реальность утекает сквозь пальцы, и не за что уцепиться.

Звучит депрово, но то жизнеутверждающие мысли, на самом деле. Которые заставляют вставать и делать прямо сейчас, не откладывая в долгий ящик.

Они и сейчас никуда не делись, но, я очень опасаюсь, что «прежде» их затормозит, как лишняя стопка водки после которой тянет в тупой сон.

Пока мы, здесь, в Окленде, решили перевести дух и подумать, что делать дальше. Очевидно, что жизненно необходимо продолжать движение, потому что ничего, кроме него нет и быть не может. Должны появляться новые впечатления, навыки, люди, места, проблемы, знания. Без этого — застой: «прежде» и «как всегда» доведут до ручки, глазом моргнуть не успеешь.

Комментарии

 

Свои. Чужие. Боятся.

Ночной Эдинбург, январь 2021, локдаун

Здесь в Эдинбурге я вчера говорил со знакомым и Новой Зеландии, заметил отрыв от реальности. Отношение, мол, что же вы не приехали, когда вас звали в мае?

А в мае было письмо от новозеландского МИДа, типа за очень дорого летите домой срочно: да, нет? Срочно решайте! А у людей школы, работы, контракты на жильё: полный сетап экспатской жизнь. Кто-то решил отложить, какие-то люди банально не смогли.

Сложные решения — пандемий такого масштаба не было сто лет!

Теперь лейтмотивом звучит идея, мол, хоть вы и граждане страны нашей распрекрасной, но сами виноваты. Утверждают сие новозеландцы, которым решений подобного масштаба принимать за время ковида не приходилось.

Важно, говорят, чтобы страна духом не пала. Вот регату мы проводим, говорят, там был крутой штурман из Швейцарии, он знаешь какой? Вау вообще!

Я возмущаюсь в ответ, мол, из-за штурмана этого я, гражданин, который налоги новозеландские платит, не смог приехать домой. WTF?

А ответ: «Ну тебя же звали в мае, чо ты?»

Регата, штурман — это для своих, их хороших развлекать. Они маски носят, и поэтому ковида вон нету! Почти поверили, что масками вирус и победили.

А согражданин за границами — плохой — катается, буржуй, по Европам, заразу разносит, пока мы тут во многие рыла маски носим, спасаем планету и экономику поднимаем. Одна радость — на гоночки лодочек посмотреть, и ту буржуй отнять хочет.

Из-за сложностей прежде всего на границе в с Новой Зеландией больше 80 дней займёт у моей семьи переместиться домой. Сегодня вот дополнительные ограничения ввели для прилетающих. Зато регату провели наотличненько! Граждане, подождите, подождите, не толпитесь, написано же — мест нет, мы в отелях покамест штурманов швейцарских разместили и их парикмахеров, иначе хиреет народ новозеландский, хлеба меньше не стало, но зрелищ уж очень просит.

Пандемия, Трамп, кризис климатический, перепроизводство и перенаселение, пузырь технологий и финансовый кризис крипто — всё это натурально сводит людей с ума. И вылезает с их подкорочного уровня, просыпается в них примитивный стадный дух «свой-чужой».

Я прекрасно понимаю, что получается эмоциональный пост в личном блоге (обожемой!), и состояние это скорее всего временное, но еду я в Новую Зеландию с приблизительно таким ощущением. Будто я несколько лет не без труда выбирался из безопасной пещеры по тоннелю и вот только вроде бы выбрался. Сверху небезопасно, но интересно очень. Но не тут-то было! Теперь надо обратно в пещеру залезать. Под защищённые своды каменные. Обратно в семью, в свою деревню. Обратно в культ Новой Зеландии.

Все тамошние нынче разговаривают, как дурачки, сектой задурманенные: “Ты нам ковид, пожалуйста, не привози!” И, как мамочки, пальцем грозят. Вот уж где иллюзия контроля! Ковид не от меня зависит. Я хочу жить в стране, которая принимает меня больным и здоровым, в радости и старости, с коронавирусом и без него. Как минимум потому, что я много лет плачу ей налоги, голосую, пытаюсь сделать её лучше. Даже в борьбе с коронавирусом помог, неприездом своим, так то.

“Тебя звали в мае“…

Мол, тебе бросали спасательные круги, но ты не цеплялся за них, сам плыл. Ну вот, чуть погодя, доплыл, у борта болтаешься, а тебе верёвочную лестницу не торопятся спускать. Хоть это точно твой корабль, ты точно покупал билет, у тебя там в каюте вещи, деньги твои, драгоценности, воспоминания, дом твой, друзья, сад… кролики.

Будто бы я теперь виноват с хуя-то в чём-то. Ох, наслушаемся, я полагаю, по приезде…

Комментарии

 

Протест онтологии

Здесь в Эдинбурге мы становимся старше. И чем старше мы становимся, чем крупнее мазки на картине мира.

Детский день занят переживаниями о том, где и с кем сидеть в столовке, и спросят ли домашнее задание. Каникулы, как и уроки, кажутся бесконечными. Дальше одного дня ребёнок не думает.

Студенчество не только приносит ненужные знания, но и учит чуть-чуть планировать наперёд. Если не сделал ежемесячные задания — «месы» — будут проблемы. Не подготовил лекции или не нашёл у кого их гарантированно списать — на сессии будет сложно.

В карьере желательно смотреть на год-два вперёд. Нередко буквально в дверях спрашивают, мол, где вы себя хотите видеть через пять лет? Ояебу о таком задумываться сразу после университета. Откуда мне знать?! 

Однако, чем старше, тем меньше риска в каждом отдельно взятом отрезке времени. Моменты складываются в дни, недели, месяцы, а после и годы. С появление детей желание уменьшить или нивелировать риски усиливается обратно пропорционально желанию выспаться. Не успел родитель и глазом моргнуть, как детство закончилось, и в Деда Мороза никто не верит.

В юности будни остро заточенне, как ножи и прозрачно простые и стройные, как хрусталь. У раннего «Аквариума» песни про стрелы, зеркала, серебро и сталь. Позднему БГ снится пепел, у него «500 песен и не о чем петь».

Реальность от пониженного риска трансформируется в обрюзгшую тестообразную массу: углы скругляются, центр масс сдвигается к основанию. Там, где молодому-независимому прыг-скок и порядок, взрослому и ответственному (за детей и родителей, например) полгода запрягать. Не факт, что потянет лошадка телегу, загруженную жизненным опытом и прилипшим нему, как пук волос к кому серого, когда-то цветного и блестящего, пластилина, хламом.

Заметил намедни в свои сорок лет, что планы теперь простираются на декаду, не меньше. Если не заглядывать так далеко, запросто можно оказаться в ситуации, когда «как же я раньше-то не подумал об этом?» и ничего не исправить, банально не будет времени.

Ковид, немаловероятный астероид или закипание океанов от жара горящих лесов — форс-мажорные события, конечно, никуда не денутся. Но кажется мне сегодня, что только полагаясь на себя, не оглядываясь на по-достоевски кастратскую судьбу-судьбинушку, можно не профукать отведённое нам всем и каждому в отдельности время.

Как ребёнок набирается всё утро смелости дать на перемене отпор хулиганам в ответ на травлю; так взрослый бодрится и накачивает себя уверенностью на декаду вперёд — чтобы дать отпор одиночеству, старости, бедности и нескончаемому беспокойству. В осознании том может и есть — взрослость.

Я так вижу.

Комментарии

 

Что дальше?

Здесь в Эдинбурге мне скоро исполнится сорок лет. Ну, почти сорок. Я решил всю следующую декаду врать — мне сорок, чтобы к моменту, когда все категорически перестанут верить и начнут подозревать, мол, этот-то сорок? Да он точно на пятьдесят выглядит! Мне будет за шестьдесят — всех переиграю, я полагаю.

Как вы понимаете, кризис среднего возраста в полном расцвете сил!

Что человеку нужно для счастья? Один из буддистких постулатов утверждает, что всё есть степени страдания, и освобождение в отсутствии желаний. Тот больше имеет, у кого нет недостатка, нет нужды в чём-то. Сей тезис был личным опытом лично для меня доказан за последний год путешествий (Новая Зеландия → Аргентина → Чили → Англия → Шотландия) с тремя чемоданами без привязвки к офисной работе, ипотеке и прочим банальным, но важным обязательствам.

Стараюсь укрупнять личные вопросы до галактических масштабов, пытаюсь передвигать их в гипотетически-фантастическое пространство.

«Предположим, это уже случилось, что дальше? Как изменится жизнь? Стану ли я лучше? Буду ли я чувствовать себя сильнее, умнее, быстрее? Стану ли я счастливее?«

Один из лучших инструментов — противный, бесячий вопрос «что дальше?» Им, как Бритвой Оккама, стараюсь обрезать лишние сущности и не плодить новые. Ни в коем случае не берусь утверждать, что достиг каких-то высот в работе и личной жизни. Денег на жизнь хватает; жить, как выясняется, можно, где хочется; ремесло есть; хобби присутствует; семья маленькая и крепкая, ребёнок чудесный; здоровье пока без проблем; руки делают, голова на плечах есть.

К сорока годам я, как мне кажется, методом проб и ошибок вывел алхимический состав личного счастья.

  • Примечание: Нельзя обойти стороной вопрос привилегированности, мне, белому гетеросексуальному мужчине, конечно, многократно повезло родиться и вырасти таким, и сравнительно мало было трагических неудач на пути. Моё восприятие, безусловно, искажено личными заблуждениями и взгляды наверняка ошибочны и предвзяты. Каждый решает за себя, и нет ни правды, ни смысла, ни твёрдой почвы под ногами. Что есть, то есть. Тут личный блог.

Место

В миф о зелёной траве где-то там далеко, где платят больше, где уважают больше, где тебя ждут и обожают я верил лет до двадцати пяти. К тому времени я, как многие знают, эмигрировал из Новосибирска в Новую Зеландию, и с годами неплохо там обжился: дом, школа, работа, друзья, кроликов на заднем дворе разводил.

В начале 2020 мы, чтобы не закисать в куль-де-саке, уехали из нормозного, уютного Окленда в Сантьяго. И оттуда из-за разбушевавшейся пандемии — в Великобританию, сперва в Лондон, а после в Эдинбург.

Обживание в Шотландии — это у меня четвёртая иммиграция, если считать первый заход: цифровое номадничество в китайском Нанчанге, которое мы с тогдашней подружкой на удивление просто осуществили.

Не раз уж эта мысль проскакивала здесь в блоге, да и точно той же мыслью завершилась неделя моей писанины (примерно час читать) в Abroad Underhood:

«Внутренний долбоёб едет с вами».

Если вы полагаете, что переезд раз и навсегда решит ваши личные заморочки — это скорее всего не так. Всё будет, как прежде, только другой вид за окном. Я пятнадцать лет прожил с летом в январе в Новой Зеландии и, уверяю вас, это всего лишь другая вывеска и смена декораций.

Разумеется, я говорю о достойных местах для жизни. Но мой посыл таков, что их в современном мире стало очень много. Много мест, где безопасно, уважают личные границы и частную собственность, медицина хорошая или очень хорошая, товары доступны, интернет и мобильная связь функционируют, велосипедистов на дорогах уважают, туалеты юнисекс, автобусы ходят вовремя, по улицам ночью не страшно ходить, есть интересные люди, какая-никакая история, культурное богатство, природные красоты, школы, институты, чай-кофе, что вам там ещё нужно по мелочам? Таких мест, где нормально — тысячи.

Представьте — я, конечно, предлагаю мысленный эксперимент — что вы живёте там, где хотите. Что дальше?

Вы, наверное, захотите стабильности, признания какого-то личного и профессионального, финансовой независимости.

Представьте, что и это у вас на новом месте получилось — что дальше?

Ну, наверное, время строить гнездо, купить дом, обустроиться, семью может завести, осесть — представим, что есть и дом, и газонокосилка, и семья, и школьные собрания с посадкой деревьев в парке за углом, что дальше?

Ни в коем случае не утверждаю, что «настроить быт», как я это называю, просто. Всё вышеперечисленное вполне реально и возможно лет за пятнадцать осознанно получить. Заработать, если хотите. Это практического плана задача, которую можно (и нужно) решить. Что дальше? Неужели это всё?

Дальше — вне зависимости от места — вы снова останетесь один на один с самим собой и своими мыслишками.

Помните, как в тинейджерские пятнадцать лет брели куда-то по нужным, но не вам делам с музыкой в наушниках, а кругом, как под саундтрек крутилось кино: люди бежали по своим делам, автобусы пыхтели, снег неубранный лежал? А вы, как плугом, думки тугие переворачивали, мол, что такое жизнь, и чего я хочу вообще? Чем младше, тем проще думки, ведь забот, контактов социальных, обязательств, проблем, знаний, вариантов решений, фамилий и методологий известных философов — тогда в голове было меньше, было проще, но всё равно как-то сложно.

Так вот, мне сорок лет, и Пруста я так и не читал, зато читал и испытывал на себе гору других ошибок и заблуждений (и, надеюсь, столько же ждёт ещё испытать), совершенно точно говорю вам — вне зависимости от того, где вы живёте, никудашеньки страдания душевные не не денутся.

От перемены места сумма слагаемых не изменится. А вот количество их возрастёт неимоверно.

И хорошо бы в любой момент своих перемещений — будь то за хлебом, за книжной полкой в магазин или на велосипеде через Сахару — понимать себя достаточно хорошо, чтоб не случилось заворота мыслишек, и вы не стали старым тупым, упёртым всезнайкой-неудачником, который своё пожил, всё понял и больше нечего тут разводить демагогию.

Место роли не играет. Одинок человек всюду и везде.

Время

Кроме этого, одинок человек — всегда.

В редкие моменты максимальной ясности сознания становится очевидно, что не существует абсолютно ничего кроме мирка, построенного внутри личной черепной коробки на основе сенсоров, чувств и информации из внешнего хаотичного и холодного мира. И лишь изредка, после долгих лет усилий удаётся, накопив терабайты опытных данных в своей хиленькой нейросети, тоненькой ниточкой протянуться и прикоснуться к чужому мирку. Я говорю о семье, о близких друзьях, с которыми «на одной волне» всегда.

Иллюзия приобщения к чему-то высокому и великому — то, что заложено в людях генетически и позволяет им через эмпатию и кооперацию мочить всё более крупных мамонтов.

Мы, как никакие другие животные, как бы чувствуем чужую боль и как бы можем передать эти ощущения через язык и искусство.

Но телефон сломан: происходит одно, выходит другое, доходит третье. И в многочисленных отражениях, как в Хрониках Амбера, лабиринт многократно усложняется, дробится и искажается. В итоге — не остаётся реального кроме личных ощущений здесь и сейчас. И вот мы подошли к временнóму аспекту моего мыслеизложения.

Любимые детективы моей жены замкнуты во времени и пространстве. Сей литературный приём позволяет уделить больше внимания витиеватому сюжету и углубиться в богатые внутренние миры персонажей, захватывает сильнее.

Нет места, кроме здесь. Нет времени, кроме сейчас.

Ковид, как беспрецедентное социальное явление, наглядно показал, что всё зыбко, и будущее предсказать сложно или вовсе невозможно. А надо ли?

В 2020 хобби моей маленькой семьи из трёх человек, включая третьеклассника — догонять уходящий поезд, вскакивать в последний вагон, добегать до вагона-ресторана, выпивать там смузи и запрокидывать по стопочке, перескакивать на соседний уходящий поезд, повторять с лёгкими вариациями ту же цепочку действий там, и тотчас бежать вслед за следующим уходящим составом.

Мотто этого года, и я как бы веду к тому, что и по жизни неплохо бы такого лозунга придерживаться — ничего не откладывать на потом. На это просто нет времени!

Возможно, это звучит, как пересказ сюжета фильма «Yes Man», но суть приблизительно та же: нет никакого «потом». Не получится потом прочитать эту книгу, потом съездить на ту винодельню, потом посмотреть этот замок, потом сходить в ресторан, не выйдет потом собраться как-нибудь, потом разобраться с интересной технологией не получится, потом научиться играть на музыкальном инструменте — никогда не случится. Во-первых, как вы могли догадаться, тому помешает ковид. А если не коронавирус помешает, то метеорит упадёт, пожары начнутся, война, болезнь — жизнь полна случайностей, никто не застрахован. Во-вторых, жизнь коротка: время — это всё, что есть. В десятикратном размере важно хорошо проведённое время.

Так и выходит, что всё, чего я хочу в день своего почти сорокового дня рождения — это не подарков и не внимания, не здоровья, не денег и не хлам какой-то; я хочу, чтобы каждый день мне было слоноспокойно, интересно и комфортно с самим собой. Желаю себе оставаться в сознании и ни в коем случае не впадать в режим автопилота, чтобы дни тянулись, как летние каникулы в школе — вечность.

P.S.: Кстати, если вы или ваша компания пользуется для работы Slack или MS Teams, то лучшим подарком будет, если вы попробуете установить на работе наш лучший в мире продукт под названием Карма. Плюс вам в карму за такой подарок!

Комментарии