Здесь в…

Из дрёмы выползла мысль и тихо и тепло меня укутала ощущением того, что утро и весь день, будут замечательными. Именно «замечательными». Можно по слогам: За-ме-ча-тель-но-е ут-ро!

Скинув одеяло и поёжившись, я встал, громко с прихаркиванием сплюнул в открытую форточку и плотно её закрыл, чтобы холодным воздухом не морозило ноги. Нащупал правый тапок, левый куда-то ушёл. В комнате пахло чем-то сивушным, то ли от стакана с недопитым пивом, то ли от меня самого. Я взял с края стола стакан и опорожнил его. Занятная штука, подумал я, пиво было холодным, а выпил — и внутри сразу стало как-то тепло. Так и надо! решил я и направился на кухню — курить.

Кот, чёрная сволочь, что вечно ворует закуску со стола, увидя меня, зашипел и забился в угол. И правильно сделал, потому что попавшийся под руку левый тапок попал в него с отскоку, как мяч в баскетболе попадает в кольцо от щита. Кот заверещал по-своему и скрылся под диваном. Я почесал в паху и удовлетворённо потянулся.

На кухне было ещё холоднее, чем в комнате. Гораздо холоднее. Пришлось в одном тапке сбегать и стащить с кровати одеяло. Завернувшись в одеяло я смотрел, щурясь, на солнце в окне и курил. И тихая радость, слившись с моим клечатым байковым одеялом, обволокла меня. Даже окурки и пустые бутылки на полу не сбивали моего позитивного настроя.

Сковороду я не мыл. Пусть глазунья слегка прилипла, менее вкусной от этого она мне не показалась.

Поел и снова покурил. Вспомнил, что вчера приходила Люська, не вспомнил, когда она уходила. Вспомнил, что потрахались. Для проверки сходил в комнату и действительно — немного под кроватью лежал полный мною презерватив. Я улыбнулся — значит потрахались. А я ведь её видел всего лишь второй раз. Значит есть во мне что-то притягательное для женщин, значит есть во мне то, что им надо. Улыбающийся, я бросил окурок на пол и затушил ногой, обутой в тапок.

За-ме-ча-тель-но-е ут-ро! Произнёс я и закашлялся. И улыбнулся снова.