Комната психоужасов японской художницы Яйои Кусама (Yayoi Kusama), выставка в Веллингтоне. Фотографировать запрещено.
Здесь в Окленде люди живут и в ус не дуют. Не говорят глупости вроде «Я считаю, что Торрентс.ру — более достойный предмет для гордости, чем олимпийская сборная». Сегодня весь рунет всполошился: беззаконие, пришли, закрыли, никого не спросили. Сборная России по хоккею меж тем проиграла сборной Словакии.
У меня раньше не было интернета, и mp3 формат только появлялся. Разбитые пополам файлы с музыкой мы с соседом из дома напротив записывали на трёхдюймовые цветные дискетки Verbatim и передавали друг другу. Так у меня оказались две записи: Prodigy Breath и почему-то Madonna — Frozen. Проигрывать их мог только досовский Cubic плеер, на его спектральную визуализацию я мог смотреть часами. Со временем жёсткий диск вырос с 40Мб до 4Гб и музыки по друзьям небольшого дальневосточного городка набралось несколько альбомов. Всё это регулярно записывалось на CD, чтобы не пропало. До сих пор где-то хранится запароленный (sic!) архив stas’s_stuff.rar. Именно с него началось собирательство.
Охочий до новинок и раритетов, я испробовал все возможные пути получения заветных записей. Обменивался файлами с такими же фанатами: слали друг другу по бумажной почте, в бандерольках, самописные болванки. Общался с ботами в IRC-каналах: в специальных чатах специальными командами можно узнать имена файлов и напрямую скачать. Надоумил соседа-программиста написать поисковую систему по общажным FTP и регулярно проверял обновления. Можно два абзаца занять перечислением шаринговых систем, которыми я так или иначе пользовался: Napster, Emule, Soulseek, Limeware, eDonkey, WinMX, Furthur… Последняя, кстати, абсолютно легальна, поскольку в ней меняются исключительно бутлегами.
За время обучения в университете архив регулярно пополнялся редкими полудокачанными альбомами из Audiogalaxy, наследника нашумевшего тогда Napster’a. Через телнет-клиент я из общежития присоединялся к серверу в Институте Ядерной Физики с выходом в Большой Интернет и забивал под завязку тамошний небольшой, всего 15Мб, аккаунт. Вот так, выкачивая по два-три трека, я за несколько месяцев слил около 4Гб. По тем временам сумасшедший объём. Переименовал, каталогизировал, разложил по папочкам, забэкапил.
А потом сгорел жёсткий диск. Тот самый, на котором были Breath, Frozen, и вся, трепетно собранная коллекция. «О боже, какой кошмар»! — сперва подумал я. На деле же — не изменилось вообще ничего. Оказалось, что таких собирателей по всему миру пруд пруди и в общем случае все, даже самые редкие записи, можно найти, купить, скачать.
Именно по этой причине мне совершенно непонятны вопли по поводу закрытого торрент-трекера, и уж тем более отсылы к тому, что, мол, бедные иммигранты останутся в потьмах бескультурья. Ведь где они иначе найдут редкие документальные фильмы на русском языке? Купили бы на Озоне-Амазоне, взяли бы у тех, кто поделился раритетами через какой-нибудь другой, не менее большой, трекер. Насколько я знаю, на Opensharing ничуть не меньше торрентов собрано. Вселенная спасена!
Само собой нельзя просто так выключать чьи-то сайты. И да, законы должы быть для людей, а не наоборот. Но, позвольте, разве на момент открытия вероломно закрытого намедни сайта его создатели не знали о том, что статус сетей файлообмена до сих пор в опасной зоне неопределённности?
P.S.: Евсюкова, это почти нарицательное уже, вон признали виновным по всем пунктам. Дело идёт на поправку, чего уж там.
