Я лгу.

Вчера я окончательно решил для себя, что ненависть — «то самое» чувство, что я испытываю к тебе.
Определённо всё в тебе вызывает у меня отвращение.
То, как ты шлёпаешь губами, считая, что говоришь.
То, как ты паровозообразно сопишь мне в ухо, считая, что это и есть пресловутое «заниматься любовью».
То, как ты сидишь, стоишь, лежишь, бежишь, дышишь, наконец.
Мне отвратительны твои бредни-россказни о вчерашнем дне, о прошлых годах, о планах на будущее; эти повторяющиеся слова и мотивы.
Мне ненавистно твоё тело — всё без остатка; до последнего квадратного миллиметра кожи, до последнего лейкоцита в твоей крови… крови… крови…
Мне осточертело твоё милое лицо с твоей милой, нарисованной, улыбкой; маска Арлекино.
Теперь я понимаю чем ты отличаешься от нимфы, коей ты представлялась мне в моих прежних заблуждениях. Всего лишь одной буквой «л». Ты лимфа, белая, бесцветная, убийственная жижа — набрасывающаяся и пожирающая; хрясь! хрум! чавк!
Я вспоминаю и содрогаюсь. Твои маленькие ошалелые глаза с черными разводами вокруг. Как? О, Боже! Как я мог, будучи, как мне сейчас ясно, слепым, разглядеть в них искры нежности, желания и любви? Когда-то мне казалось, сквозь пелену самцового возбуждения, что в твоих лужах из туши и слёз идёт майская гроза и сверкают радостные молнии. Дождусь ли я момента, когда пройдут эти истерические ощущения разочарования?
Когда я начну смеяться от собственной глупости, вспоминая тебя?
Как я мог?
Как я мог? Как я не мог понять, что это лишь мультфильм на моей собственной сетчатке?
Теперь всё чётко. Теперь всё ясно.
Я ненавижу тебя.
Я ненавижу тебя более всего на свете.
И нет ни одного другого человека в мире, кто бы мог стать обьектом такой безграничой моей ненависти.
Я лгал себе раньше и лгу сейчас. Лгу сейчас, как никогда.

Можете пользовать это, как своеобразное признание в любви.