Я не умею писать стихи, и крестиком вышивать не умею.

petroo, MUST READ!
Все, MUST READ!

Пётр Омлетович сел, точнее, осел (не осёл!) на стул, налил себе
стопочку, выпил, не морщась и тем паче не закусывая.
— Сталесплав Никнэймович, — начал он после непродолжительной паузы и
вновь замолк, дабы осушить вторую стопочку.
— Сталесплав Никнэймович, — повторил Омлет Петрович, когда ломтик
кошерного солёного огурчика с укропчиком отхрустел в его… впрочем,
не будемте уточнять, где и почему отхрустел этот злосчастный ломтик;
да нам и вовсе неинтересно, сколько там зубов у этого старого — а
ежели приглядеться, то и вовсе не старого, а напротив, совсем молодого
— прохиндея, этого Петра Омлетовича, зачем-то пришедшего скорым шагом в
комнату драпового мэтра (не метра!) Сталесплава Никнэймовича, в народе
известного под кличкой «Питерпан» и гордящегося этой кличкой чуть ли
не более, чем своим польским происхождением, на которое, кстати,
кличка и указывала самым прямым образом, с водочкой и выпученным
взором.
— Стале…
— Ближе к делу, друг мой, — предупреждающе поднял указательный палец
хозяин (а ежели приглядеться, то… а, ладно) комнаты.
— Вам знакома… Вам знакома ли АЛЯ?! — голос Лохова сорвался на визг
и тот поспешил вновь принять стомиллилитровую порцию горячительного.
«Это пиздец,» — подумал Стас, спешно принимая снисходительный вид
светского льва, в своё время не спеша познавшего всех блядей и
полублядушек окрест и имеющего тайную незаконную связь с самой
Рословой.
— Да, я знаю эту… девицу, — пронебрежительно бросил он, пряча за
кривой ухмылочкой крайнюю обеспокоенность и лихорадочные раздумья,
чего же ещё выкинула эта местная полоумная.
— Стас! Я Вас умоляю! Я у-мо-ля-ю Вас! Что это за женщина?! Почему я?!
Откуда?! Оооо! — и мечущийся по комнате Пётр Омлетович бессильно
потряс сжатыми кулаками куда-то в направлении карточки новорожденного
Ладыгина.
— Петенька, возьмите себя в руки, — увещевал Стас, — Итак, Аля. Аля —
это, друг мой, местная поло… поло… вая гигантша, умная,
чувствительная девушка, да!
Вслед за этими словами светский лев закатил глаза и уполз под стол,
где уже сидел Пётр Омлетович.

В дверях стояла невысокого роста девушка с мечтательными карими
глазами, лёгким румянцем на нежных щеках, искорёженных мелкими кожными
дефектами, и шикарной тёмно-русой косой, едва ли достигающей плеч.
Впрочем, этого было не заметно сидящим под столом.
Помимо чёрного кожаного бюстгальтера с прорезями, из которых гордо и
бесстыже торчали соски, на девушке были алые красноармейские
трусики-танга, из-под которых буйно выбивались курчавые чёрные, как
смоль, густые лобковые волосы, создавая купно с трусиками образ
грузинского алкоголика-Будённого. Это уже было открыто взору Петра и
Сталесплава, равно как и кирзовые подкованные сапоги с самодельными
титановыми шпорами.

— Где этот хер с помидорами?! — ликующе возопила Аля и взмахнула
шашкой, — Гм… горлум… гм… хух! Пгезабавнейшая у вас водочка!
Ключница делала, а? Хера с помидорами — кааа мне! — и она играючи
располовинила стол вместе с тарелкой, огурчиками и какими-то засохшими
хрюзантемами. Господа брызнули, обтекая водкой, в разные стороны.

— Омлет, друг мой, бегите! — отчаянно воскликнул Сталесплав
Никнэймович, выбрасываясь наперерез безумной — но промахнулся и рухнул
на диван, где покоилась гитара. И тут его осенило…

— Аля! Аленька, постойте! Да ведь Вы не слышали ещё моей новой
песенки!!! Презабавная песенка получилась, вот послушайте только!
А-ля-ля-ля, а-ля, а-ля-ля-ля-ля!!! Твои руки и плечи! Лопатка и
печень! Зрители аплодируют, аплодируют!..

Жалобно тренькнула, разлетаясь на куски, гитара.

— Стааас. Не нужны мне твои песенки.

Аля, всадив шашку в пол, медленно скользила взором по стасовой
тщедушной фигуре в драных шортах, тапочках зайчиками, шёлковом
цилиндре, сорочке и фраке, залитом водкой и засыпанном лепестками
хризантемы…

— Ты сейчас красив, как никогда, — хрипло пробормотала она и, словно
не желая и противясь самой себе, наклонилась и неловко погладила его
по щеке.

Сталесплав Никнэймович вторично подумал про пиздец, зажмурился,
съёжился и слился с диваном, прекратив даже дышать. Аля выпрямилась,
вздохнула и обратилась к пригвождённому шашкой к полу за штаны Омлету
Петровичу:
— Дорогой филолог! Знаете ли Вы глагол, в котором было бы 6 согласных
букв подряд?
— Какой, мадам? — пискнул Омлет.
— ВЗБЗДНУТЬ! — рявкнула Аля и, метнув гневный и разочарованный взгляд
на местечкового барда, со словами «Нам нужно обсудить проблемы
агрессивного секса!» уволокла поникшего Лохова за шкирку прочь.

Алия Рослова, также известная своими комментариями в ЖЖ за подписью Ёж.