Игрушечная проблема

2015-10-24 18.16.26

Здесь в Окленде у меня проблема первого мира. Даже в child-friendly кафешках вроде Luscious, Humbug Cafe, Pukeko Cafe & Function Centre​, Trinity of Silver, Circus Circus Cafe, Packing Shed Cafe and Gallery​, Swanson Station Café, где не самая плохая кухня, и утренняя яичница стоит $17-20, в детском углу лежат в клочья разъёбанные игрушки.

Стоит, например, красивая коробка с изящной надписью «TOYS». Внутри — полэкскаватора, треть жирафа, кабина от грузовика и последняя страница, твёрдая обложка, если точнее, книги про каких-то медведей.

Впору организовывать стартап: игрушки для кафе. Казалось бы, столько решений на поверхности

  • Попросите родителей принести по одному предмету из дома
  • потратьте три кофе или две яичницы и купите мешок игрушек на TradeMe.

P.S.: Всё ещё ищем Ruby on Rails разработчика в мою компанию.

Комментарии

 

Можно и можно

2014-11-29 11.05.24-1

Здесь в Окленде мы двумя поколениями опекунов воспитываем почти двухлетнего ребёнка. Он начинает что-то понимать в жизни, а для нас жизнь всё больше запутывается. Думаю, молодые родители поймут, постоянно происходит переосмысление базовых понятий: ведь каждое наше действие так или иначе будет отражено в потомстве. Стараемся упрощать сложное, как можем.

В конце концов, вопросы воспитания детей — это одна их самых древних и развесистых ветвей философии. Идеальная тема для обсуждений, в которой не существует однозначного ответа.

Изначально мы, родители, взяли направление на минимизацию вмешательства: будем стараться сами быть лучше и не будем ребёнку мешать развиваться. И тогда скорее всего у него всё будет хорошо. Нам был и есть симпатичен концепт «французких детей», о котором мы прочитали в «Wall Street Journal» в 2012 году. Разумеется, сие не единственный материал по теме, который был и будет изучен. Так или иначе, концепт психоисторической эволюции, в которой родители перешли от социализации (socialisation) к помощи (helpers), нам кажется органичным, естественным и понятным. Если интересно, тема хорошо раскрыта в подкасте Дэна Карлина о истории детских страданий.

Родители Лукаса (мы с женой) довольно давно живём за границей. И, как может быть помните, Новая Зеландия страна с англо-саксонскими традициями и с развитой метрикой индивидуализма. Простейшим примером для понимания, что это такое, будет США — там она зашкаливает. В России напротив — коллектив прежде всего, цена отдельной человеческой жизни гораздо ниже. Не скрою, мне по сей день с большим даётся понять новозеландский, прежде всего западный менталитет, основанный на западной европейской философии.

В попытках провести сравнительный анализ систем ценностей, находясь в Новой Зеландии, мы, иммигранты, безусловно подвержены воздействию внешней среды. Хочется верить, что не только образ мыслей русского человека, не потерялся (25 лет жизни всё-таки), но и устройство западного мира в той или иной степени стало понятнее (8 лет жизни тут). Тому есть, на мой взгляд, доказательства.

Язык — есть отражение хода и структуры мыслей. Если вы хорошо владеете вторым языком, то скорее всего примеры не понадобятся. Уверен, все сталкивались с трудностями перевода, когда на радость постмодернистам деструктурологам некоторые сущности одного языка крайне сложно или вовсе нельзя описать с помощью средств другого. Простым примером послужит западное слово «privacy», которое больше, чем «частная жизнь» и «личное пространство», особенно, когда речь идёт о естественном человеческом праве на privacy. Русскому человеку сие явление не знакомо и органически не близко. А китайскому и подавно.

Западное общество стоит на прочных ногах традиций западной философской школы и в общем случае победившего прагматизма. Грубо говоря, очень грубо говоря, основных ног три: личное пространство, личные жизнь и здоровье, частная собственность. Все они — невероятно важные понятия, являющиеся основой здорового общества, в котором весьма разные индивидуумы имеют возможность максимально счастливо сосуществовать.

Возвращаясь к теме воспитания детей, сегодня на повестке дня обычный для любого родителя вопрос: что ребёнку можно, а что нельзя?

Сперва разберёмся с переводом, Лукас у нас, как ни крути новозеландец, хоть и с русскими корнями. Культурный фьюжен неминуем и обязателен. «Можно» по-русски — это «разрешено». Когда русский человек спрашивает «Can I do something?», скорее всего это будет означать «Можно ли мне сделать что-то?», не запрещено ли? В английском языке «can» — и это не железное правило, конечно — склонняется больше в сторону физических способностей «способен ли я».

Оттого на Южном острове, где не развит туризм, в местных забегаловках местные плоско подшучивают над туристами, отвечая на вопрос «Can I go to the bathroom?» — «I don’t know, can you?» Вопрошающий иностранец на самом деле говорит: «Я хочу в туалет, подскажите, где тут у вас что?» Однако, по-английски это звучит, как «Способен ли я ходить в туалет самостоятельно?» — на что даётся ответ «Я не знаю, а вы способны?»

Итак, что ребёнок может делать? Наша позиция — ребёнок может делать почти всё. За небольшими исключениями:

  • Ребёнок может делать всё, что не несёт потенциального вреда собственному телу и здоровью — после 18, пожалуйста;
  • что не вмешивается в чужое личное пространство и не вредит другому человеку — кидать песок в лицо другому бутузу не круто;
  • и что не касается чужого частного имущества — не стоит убегать к соседям во двор, например, как не очень хорошо ломать чужие игрушки.

По этим трём пунктам мы говорим жёсткое «нельзя». В остальных случаях — сложнее. (Запросто я что-нибудь пропустил, здесь в Окленде уж заполночь). Это было «может» в смысле «разрешено».

Ребёнок может — в смысле «способен» — делать гораздо больше. И способен оценить результаты своих действий (прагматизму привет). Помню, как-то он очень захотел принять ванну со своей любимой книгой, мы предупредили, что книжка разлезется и скорее всего потом её читать не получится — намочил, расползлась, выбросили, больше книги нет. С книгой в ванну можно. Из сегодняшнего: можно макать коричную палочку в сметану и грызть, просто это не очень вкусно. Таких «можно» по сто штук на каждый день.

И мы переходим к тому, что остаётся после «можно» — антитезному «нельзя». Как нам кажется, для эффективности и простоты «нельзя» должно быть мало, как можно меньше. По сути всё, что приходит мне на ум, укладывается в вышеозначенные правила. Например, на дорогу ходить без родителей нельзя, там реально опасно — это нельзя, потому что нельзя. А есть мелки — пожалуйста, только язык будет синий.

Может Лукас есть мелки? Конечно, может, способен. Разрешено? Конечно, ведь это не вредит ему физически (на мелках написано), не вредит никому другому и это Лукаса мелки.

С позиций индивидуализма — свободному представителю человеческой расы можно очень многое, и никто, даже его родители не имеют права вмешиваться и накладывать бессмысленные запреты. Надеюсь, у меня получилось донести эту мысль.

Комментарии

 

Парк юрского родительства

2013-09-10 13.31.07-1

Здесь в Окленде детские вещи и предметы быта стоят совершенно диких денег. Смотрите babyfactory.co.nz и babycity.co.nz Оно и понятно, архипелаг наш отовсюду далеко, и большеразмерные коляски везти дорого. В отличие от гаджетов владельцам детских магазинов не нужно волноваться, что покупатель посмотрит, пощупает в торговом зале, а потом закажет онлайн: очень дорого поштучно доставлять. Оттого — может это моё ощущение «монопольности» детских предприятий — цены завышены, сервис занижен. Пара иллюстраций из жизни.

Случай первый. Я молодой родитель, прихожу до рождения ребёнка выбирать коляску, готов потратить $300-500. В магазине работают тётушки, которых я прошу помочь. Дама подвела меня к коляскам и спрашивает, какую мне надо: я говорю, что не разбираюсь, у меня вот есть бюджет и вот скоро будет ребёнок. Она обводит рукой раздел колясок, говорит, мол, вот всё, что есть, и, мол, мне надо лучше делать мою домашнюю работу («do your homework»): в магазин надо приходить подготовленным — ибо иначе она не знает, какая мне коляску нужна. И уходит. Деньги принеси, хуйню купи, вопросов не задавай, слышь ты, давай, до свидания.

Случай второй. Я молодой родитель, стою у кассы с ребёнком на руках, жду пока проверят бумаги на аренду капсулы безопасности (baby capsule). На стойке рядом с кассой висят янтарные ожерелья: мелкие такие камешки на верёвочке за $50-$100 каждое. Бытует мнение, что эта херота помогает облегчить страдания, когда у ребёнка режутся зубы. Мне скучно: «А что, кто-то верит, что это работает?» — интересуюсь у работницы магазина. «Конечно!», — я замечаю одно такое ожерелье у неё на шее — «Оно не излечит от недуга, конечно, но боль утихнет, это инфа 100%, сама пользуюсь. В нём масла, это древний метод…» И приходится выслушивать лекцию минут на десять про удивительные свойства янтаря. Мои замечания, мол, это камень и не может он при комнатной температуре выделять никаких масел и кислот, остаются без внимания. Лучше бы ты, тётушка, про коляски и автомобильные сиденья безопасности мне рассказала в таких подробностях, чем несла эту псевдонаучную чушь. Деньги принеси, ожерелье купи, давай, до свидания!

Уверен, многие меня поддержат, если скажу, что магазины детских товаров — это зло по многим причинам. Дело не только в профанации населения с целью втюхать (то обычный маркетинг), а в выборе, пожалуй, одной из самых уязвимых категорий покупателей.

Молодые родители — беспомощные жертвы наживы: «Если я не куплю ребёнку всё это, не знаю что — я, наверное, плохой родитель, ведь у всех других наверняка есть полный спектр представленных в этом торговом зале товаров для детей». Так у нас появились ковшик с мягкой передней стенкой и подковообразная подушка для кормления. Обе бесполезные штуки продал на местном ebay, буквально через месяц после рождения мальчика.

Комментарии