Я не умею писать стихи, и крестиком вышивать не умею.

petroo, MUST READ!
Все, MUST READ!

Про меня, любимую.
(двуглавая песнь песней)

Глава I.

Пётр Омлетович сел, точнее, осел (не осёл!) на стул, налил себе
стопочку, выпил, не морщась и тем паче не закусывая.
— Сталесплав Никнэймович, — начал он после непродолжительной паузы и
вновь замолк, дабы осушить вторую стопочку.
— Сталесплав Никнэймович, — повторил Омлет Петрович, когда ломтик
кошерного солёного огурчика с укропчиком отхрустел в его… впрочем,
не будемте уточнять, где и почему отхрустел этот злосчастный ломтик;
да нам и вовсе неинтересно, сколько там зубов у этого старого — а
ежели приглядеться, то и вовсе не старого, а напротив, совсем молодого
— прохиндея, этого Петра Омлетовича, зачем-то пришедшего скорым шагом в
комнату драпового мэтра (не метра!) Сталесплава Никнэймовича, в народе
известного под кличкой «Питерпан» и гордящегося этой кличкой чуть ли
не более, чем своим польским происхождением, на которое, кстати,
кличка и указывала самым прямым образом, с водочкой и выпученным
взором.
— Стале…
— Ближе к делу, друг мой, — предупреждающе поднял указательный палец
хозяин (а ежели приглядеться, то… а, ладно) комнаты.
— Вам знакома… Вам знакома ли АЛЯ?! — голос Лохова сорвался на визг
и тот поспешил вновь принять стомиллилитровую порцию горячительного.
«Это пиздец,» — подумал Стас, спешно принимая снисходительный вид
светского льва, в своё время не спеша познавшего всех блядей и
полублядушек окрест и имеющего тайную незаконную связь с самой
Рословой.
— Да, я знаю эту… девицу, — пронебрежительно бросил он, пряча за
кривой ухмылочкой крайнюю обеспокоенность и лихорадочные раздумья,
чего же ещё выкинула эта местная полоумная.
— Стас! Я Вас умоляю! Я у-мо-ля-ю Вас! Что это за женщина?! Почему я?!
Откуда?! Оооо! — и мечущийся по комнате Пётр Омлетович бессильно
потряс сжатыми кулаками куда-то в направлении карточки новорожденного
Ладыгина.
— Петенька, возьмите себя в руки, — увещевал Стас, — Итак, Аля. Аля —
это, друг мой, местная поло… поло… вая гигантша, умная,
чувствительная девушка, да!
Вслед за этими словами светский лев закатил глаза и уполз под стол,
где уже сидел Пётр Омлетович.

Глава II.

В дверях стояла невысокого роста девушка с мечтательными карими
глазами, лёгким румянцем на нежных щеках, искорёженных мелкими кожными
дефектами, и шикарной тёмно-русой косой, едва ли достигающей плеч.
Впрочем, этого было не заметно сидящим под столом.
Помимо чёрного кожаного бюстгальтера с прорезями, из которых гордо и
бесстыже торчали соски, на девушке были алые красноармейские
трусики-танга, из-под которых буйно выбивались курчавые чёрные, как
смоль, густые лобковые волосы, создавая купно с трусиками образ
грузинского алкоголика-Будённого. Это уже было открыто взору Петра и
Сталесплава, равно как и кирзовые подкованные сапоги с самодельными
титановыми шпорами.

— Где этот хер с помидорами?! — ликующе возопила Аля и взмахнула
шашкой, — Гм… горлум… гм… хух! Пгезабавнейшая у вас водочка!
Ключница делала, а? Хера с помидорами — кааа мне! — и она играючи
располовинила стол вместе с тарелкой, огурчиками и какими-то засохшими
хрюзантемами. Господа брызнули, обтекая водкой, в разные стороны.

— Омлет, друг мой, бегите! — отчаянно воскликнул Сталесплав
Никнэймович, выбрасываясь наперерез безумной — но промахнулся и рухнул
на диван, где покоилась гитара. И тут его осенило…

— Аля! Аленька, постойте! Да ведь Вы не слышали ещё моей новой
песенки!!! Презабавная песенка получилась, вот послушайте только!
А-ля-ля-ля, а-ля, а-ля-ля-ля-ля!!! Твои руки и плечи! Лопатка и
печень! Зрители аплодируют, аплодируют!..

Жалобно тренькнула, разлетаясь на куски, гитара.

— Стааас. Не нужны мне твои песенки.

Аля, всадив шашку в пол, медленно скользила взором по стасовой
тщедушной фигуре в драных шортах, тапочках зайчиками, шёлковом
цилиндре, сорочке и фраке, залитом водкой и засыпанном лепестками
хризантемы…

— Ты сейчас красив, как никогда, — хрипло пробормотала она и, словно
не желая и противясь самой себе, наклонилась и неловко погладила его
по щеке.

Сталесплав Никнэймович вторично подумал про пиздец, зажмурился,
съёжился и слился с диваном, прекратив даже дышать. Аля выпрямилась,
вздохнула и обратилась к пригвождённому шашкой к полу за штаны Омлету
Петровичу:
— Дорогой филолог! Знаете ли Вы глагол, в котором было бы 6 согласных
букв подряд?
— Какой, мадам? — пискнул Омлет.
— ВЗБЗДНУТЬ! — рявкнула Аля и, метнув гневный и разочарованный взгляд
на местечкового барда, со словами «Нам нужно обсудить проблемы
агрессивного секса!» уволокла поникшего Лохова за шкирку прочь.

Алия Рослова, также известная своими комментариями в ЖЖ за подписью Ёж.

Комментарии

 

2 комментария

  1. Да-а… Сильно. Только вот генеральную мысль сей античной трагедии как-то не улавливаю… Миру-мир? Их осталось всего 30, сохраним амурского барса? Все мужики каазлы? No pasaran?

  2. Да-а… Сильно. Только вот генеральную мысль сей античной трагедии как-то не улавливаю… Миру-мир? Их осталось всего 30, сохраним амурского барса? Все мужики каазлы? No pasaran?

Добавить комментарий прямо сейчас